“Иисус отошел от учеников на вержение камня, и, преклонив колена, молился, говоря: Отче! о если бы Ты благоволил пронести ЧАШУ сию мимо Меня!.. и находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающие на землю” (Лк. 22: 42–44).

Что есть в существе своем сия ЧАША Христова? Глубина сей тайны скрывается от нас. В нашей попытке следовать Христу путем хранения Его заповедей — мы неизбежно и непрестанно пьем некую чашу, но того, о чем мыслил и что переживал Христос в “тот час”, мы не постигаем в полноте. Однако нечто аналогичное непременно совершается и с нами, как и Он Сам сказал: “Чашу, которую Я пью, будете пить” (Мк. 10: 39). Таинственна ЧАША Христа, но и наша чаша скрыта от чуждых глаз.

“И если мы только в этой жизни надеемся на Христа, ТО МЫ НЕСЧАСТНЕЕ ВСЕХ ЧЕЛОВЕКОВ”, — сказал Павел (1 Кор. 15: 19). Да, это именно так и есть. Но в чем же является необъяснимым сие благословенное “НЕСЧАСТИЕ” для не последовавших за Христом? В том, что вообще все реакции Духа Христова на все, совершающееся вокруг нас, — глубоко различны, часто диаметрально противоположны духу детей мира сего. Вот пример: Иуда вышел из Сионской Горницы, чтобы предать Господа на распятие, и в тот момент раскрылись уста Его, и Он сказал: “Ныне прославился Сын человеческий, и Бог прославился в Нем” (Ио. 13: 31). И так на каждом шагу в Евангелии мы усматриваем, что Господь жил в ином плане Бытия; там, где все преломления проходят чрез призму иного рода. И кто хочет знать о сей тайне хотя бы отчасти, тот должен взять на рамена свои крест свой и всецело предаться в волю Отца Небесного. Нет иного пути. И нет еще конца конфликту между Христом и миром сим.

Глубока моя любовь и благодарность к Церкви, в недрах которой открывалось мне Божество Иисуса Христа и образ явленного Им человечества. Сей “образ” видим мы в жизни отдельных людей, как и в нас самих, — умаленным; полная реализация его, образа, принадлежит будущему веку, но и нечастые в истории приближения к нему вызывают восторг в душе. Нормально христианину жаждать уподобиться Господу: обнять мир любовью, как Он обнимает его; подобно Ему не иметь врагов, т. е. быть свободным от ада ненависти к кому бы то ни было, согласно Его, Христа, заповеди: “А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас, и молитесь за обижающих вас и гонящих вас; да будете сынами Отца небесного” (Мф. 5: 44–45). Но никто из сынов Адама не может жить так своею силою. Сие возможно не иначе, как если Дух Святой наполнит сердце человека присущей Ему вечностью. Без Него мы не можем сохранить заповеди Божией (ср.: Ио. 15: 5).

Да, жажда уподобиться Господу естественна христианину. Однако “тесны врата и узок путь”, ведущие в сию божественную жизнь (ср.: Мф. 7: 14). Змея, чтобы сбросить с себя ставшую ненужною шкуру, проходит через узкие щели; так и всякий человек, чтобы спастись, должен пройти через весьма “тесные врата”, чтобы совлечься “кожаных одежд”, приобретенных в падении нашем (ср.: Быт. 3: 21).

Тот, Кто сказал: “Я есмь путь и истина и жизнь” (Ио. 14: 6), дал нам такие заповеди: “Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником” (Лк. 14: 26–27, 33; ср.: Мф. 16: 24–25). Из этих слов видим, “КТО есть сей” (Мф. 21: 10). Если бы Христос в Своем ИПОСТАСНОМ бытии не был единосущным Отцу и Святому Духу Богом, явившимся в плоти нашей, а только подобным нам тварным существом, то онтологически не могли бы Ему прийти такие идеи. Если бы Иисус Христос не был Богом по существу своему, то достаточно было бы сей заповеди, чтобы и все прочее содержание Евангелия стало бы неприемлемым. Два тысячелетия опыта Церкви неизменно подтверждают “великую благочестия Тайну: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе” (1 Тим. 3: 16). Воспринятый верою как безначальный Господь, Христос становится для нас Светом вечности, и слова Его открывают нам недомысленные глубины Бытия Божьего.

По неведомому для меня Промыслу я был допущен к ногам избранника Бога Вышнего — Силуана. Наблюдая его подвиг, благоговейно слушая его наставления, и я, ничтожнейший из людей, смог отчасти узреть тайну пути ко спасению. На конце дней моих я дерзаю поведать о том, что ревниво скрывал прежде. Я говорю здесь в тех пределах и о тех формах, в которых мне было дано жить Бога.