Все нелепое и страшное на мировой сцене; все банальное и скучное в людской повседневности — в результате слагается в противоречивую, но все же грандиозную картину. И великое, и малое — все так или иначе отражается в каждом из нас. Из многих контрастов: зла и добра, мрака и света, печали и радости, безумия и мудрости, любви и ненависти, немощи и силы, созиданий и разорении, рождений и смертей — создается всеохватывающее видение Бытия. От неисчислимого множества навязанных терзаний и издевательств — унижен человек, попрано его достоинство. Душа в отчаянии от этого зрелища. И вдруг до ее, души, сознания донеслись слова Христа: “ЧЕЛОВЕК РОДИЛСЯ В МИР” — в их вечном значении даже для Бога. И от этой радости забываются все бывшие ранее болезни и скорби.

Заповеди Христа выражены в немногих простых словах, но чудным образом следование им приводит к тому, что дух наш раскрывается в томящей жажде обнять “все небесное и земное” (Еф. 1: 10) в заповеданной любви. А разве мыслимо, чтобы вызванные из “ничто” обладали такой силой? Конечно, невозможно нам, если мы исходим из самих себя, вместить в сердце все мироздание. Но Сам Творец всего сущего явился в нашем образе бывания и действенно показал, что природа наша создана способною обнять не только тварный космос, но и воспринять полноту Божественной жизни. Без Него мы не можем сотворить ничего (ср.: Ио. 15: 5), но с Ним и в Нем все становится доступным: не без “боли”, которая нам необходима во–первых для того, чтобы мы осознали себя свободными личностями (ипостасями), во–вторых — чтобы на Суде Господь смог даровать нам Свою жизнь в неотъемлемое от нас обладание (ср.: Лк. 16: 10–12).

Переноситься умом при всяком страдании нашем в мировые измерения — уподобит нас Христу. Такая направленность мысли сделает каждое явление в нашем индивидуальном бывании откровением о происходящем в мире людском. Чрез нас пройдут потоки космической жизни, и мы сможем живым опытом познавать и Человека в веках временных, и даже Сына человеческого в Его двух естествах. Именно так, в болезнях, растем мы до космического и метакосмического самосознания. Проходя чрез опыт истощания в следовании за Христом, сораспинаясь Ему, мы становимся восприимчивыми к беспредельно великому Божественному Бытию. В изнурительной покаянной молитве за весь мир — мы духовно сливаемся со всем человечеством: становимся универсальными по образу универсальности Самого Христа, носящего в Себе все существующее. Умирая с Ним и в Нем, мы уже отсюда предвкушаем воскресение.

Господь страдал за всех нас. Его страдания воистину покрывают все болезни истории нашей по падении Адама. Чтобы познать как должно Христа, и нам самим необходимо включиться в Его страдания и переживать ВСЕ, если возможно, как и Он Сам. Так и только так познается Христос–Истина; т. е. бы–тийно, не отвлеченно, не чрез психологическую или умственную веру, не преложившуюся в жизненный акт.

В начале моего возврата ко Христу уже с несколько углубленным разумением того, Кто есть Иисус, изменилось сердце мое, и по иным направлениям пошла моя мысль. Из переживаемых мною внутренних конфликтов я спонтанно переносился в мир людской, и чрез это пришло ко мне сострадание всему человечеству. Из этого опыта родилось понимание, что всем нам нужно жить выпадающие на нас испытания не только в узких рамках нашей индивидуальности, но непременно исходить духом из оков телесной ограниченности на мировые просторы. Иными словами: сознавать, что чрез нас проходят потоки все той же космической жизни, которая течет в жилах всякого человека. Это, казалось бы, естественное психологическое движение привело меня к тому, что я стал переживать постигавшие людей болезни, бедствия, распри, вражды, стихийные катастрофы, войны и подобное с умноженным соболезнованием. В этом нормальном в существе импульсе оказался корень, из которого вырос для меня драгоценный плод: жить все человечество, как самого себя, как мою собственную жизнь. Именно сие предписано нам заповедью — “возлюби ближнего твоего, как самого себя” (Мф. 22: 39), конечно, в христианском понимании: “а кто мой ближний?” (Лк. 10: 29–37). Разрастаясь и усиливаясь с годами, мое сознание естественно шло к последним границам мира, к преодолению сих пределов: к Беспредельному. С благодарностью к Богу вспоминал я все нелегкое, перенесенное мною за время первой мировой войны; страшные разрушения, казалось, всей государственной жизни страны; революционные сражения по всем просторам России, с неустранимыми опасностями для всех и каждого; крайние стеснения во всем потребном для нормальной жизни; отрыв от того, что важно и дорого душе и уму; мучительное стояние пред безумием всего происходящего… Так вошел я в трагизм современной истории. Позднее проник уже к ее истокам: библейскому повествованию о падении Человека.

Потрясающая картина. И это еще не конец: “Еще раз поколеблю не только землю, но и небо” (Евр. 13: 26).

Так я приблизился к великой тайне “образа Божия” в нас: Персоне. Он открылся нам в Имени — АЗ ЕСМЬ СЫЙ. Да, мы образ Его. Предстоя Ему в молитве, дух наш одновременно и торжествует, и болезнует: торжество — от созерцания реальностей, превосходящих земное воображение; болезнование -от ощущения своего ничтожества, никак не могущего вместить Божьего дара. Так от самого начала нашего Свыше рождения томится душа. Мы, конечно, растем, но сей рост кажется нам медлительным и к тому же мучительным. Можно сказать, что вся христианская жизнь сводится к “болезням рождения” для вечности (ср.: Ис. 26: 17–18 по Септуагинте).