«Знание букв» — это прежде всего знание своей греховности. Человек сначала должен понять, что дом его горит, что он в смертельной опасности, чтобы действительно искренно возопить к Богу: «Господи помилуй!» Только при таком вопле смертельно испуганного сердца возможна всякая истинная молитва, и только при нем она станет жизнью души.

«С дыханием твоим соедини трезвение и имя Иисусово или помышление о смерти незабвенное и смирение», — говорит преп. Исихий Иерусалимский (Д II — 199), т. е., вся жизнь Евангелия должна быть в дыхании.

«Не ищи прежде времени, — говорили еще Отцы, — что будет в свое ему время: ибо доброе и не добро, если не добре делается». «Но полезно, прежде делания первейших дел, знать о вторых: ибо знание без делания надымает, а любовь созидает (1 Кор. VIII, 1), потому что все терпит» (бл. Каллист и Игнатий, Д5 — 410, 411).

«Тщащийся достигнуть чистой молитвы (сердечной) в безмолвии должен шествовать к сему в трепете великом, с плачем и испрашиванием руководства у опытных, непрестанно слезы проливая о грехах своих… Величайшее есть оружие держать себя в молитве и плаче, чтобы от молитвенной радости не впасть в самомнение, но сохранить себя невредимым, избрав радосто–печалие. Ибо чуждая прелести молитва есть теплота с молитвою к Иисусу, ввергшему огнь в землю сердца нашего, теплота попаляющая страсти, как терния, вселяющая в душу веселие и тишину, и приходящая не с десной и не с шуей стороны, или свыше, но в сердце источающаяся, как источник воды от животворящего Духа» (св. Григорий Синаит, Д V — 244).

Царство Божие внутрь вас есть (Лк. XVII, 21).

«Духовное действие Божией благодати в душе совершается великим долготерпением… Дело благодати тогда уже оказывается (в человеке) совершенным, когда свободное произволение его, по многократном испытании, окажется благоугодным Духу» (преп. Макарий Великий, Д 1 — 200, 201).

«Ведая, что в молитве успеть нельзя без успевания вообще в христианской жизни, неизбежно необходимо, чтоб на душе не лежало ни одного греха, неочищенного покаянием… И постоянно держи в сердце смиренное сокрушение» (преп. Никодим Святогорец, Н — 213).

«Только тот, чей ум, отрешившись от уз всех страстей, глубоко умиротворится и чье сердце всем устремлением наикрепчайше прилепится к Богу, может в совершенстве исполнить Апостольскую заповедь: (1 Фес. V, 17) (св. Иоанн Кас., Д II — 133).

«Ум страстный не может войти в тесную молитвенную дверь» (св. Илия–пресвитер, Д III — 475). «Если желаешь стяжать молитву, отрекись от всего, да все наследуешь» (преп. Нил Синайский, Д5 — 375).

«Все наследуешь» — это не условная фраза, а точное учение Отцов.

«Начнем дело молитвы, — пишет св. Марк–подвижник, — и, преуспевая постепенно, найдем, что не только надежда на Бога, но и твердая вера и нелицемерная любовь, и незлопамятность, и любовь к братии, и воздержание, и терпение, и ведение внутреннейшее, и избавление от искушения, благодатные дарования, сердечное исповедание и усердные слезы — через молитву подаются верным; и не только сие, но и терпение приключающихся скорбей, и чистая любовь к ближнему, и познание духовного закона, и обретение правды Божией, и наитие Духа Святого, и подаяние духовных сокровищ, и все, что Бог обетовал дать верным здесь и в будущем веке. Одним словом, невозможно иначе восстановить в себе образ Божий, как только благодатью Божиею, и верою, если человек с великим смиренномудрием пребывает умом в неразвлеченной молитве» (то же у Исих. Иерус., Д1 — 506).

У древних Отцов иногда трудно различить, о какой из трех степеней Иисусовой молитвы — устной, умной или сердечной — они говорят, и относится ли говоримое ими только к монахам, пребывающим в безмолвии, или ко всем христианам. Но вот слова еп. Феофана Затворника к мирской девушке: «Когда сердце ваше затеплится теплотою Божиею, с того времени начнется собственно внутренняя ваша переделка… Когда вещь долго лежит под лучами солнца, она сильно нагревается: так будет и с вами. Держа себя под лучами памяти Божией и под чувствами в отношении к Нему, вы будете все более и более нагреваться неземною теплотою, а потом и совсем станете горячая, и не горячая только, но и горящая. И исполнится на вас: огня приидох воврещи на землю сердец человеческих, и ничего столько не желаю, как того , чтобы он у всех поскорее возгорелся» (Лк. XII, 49)(ФП — 188). «Дело молитвы, — пишет он же, — не безмолвников только есть дело, а всех христиан, и это до самых высших ее степеней. Все степени молитвы — Божие суть дело. У Бога же все равны и смотрит Он только на сердце. Как сердце к Нему, так и Он к сердцу, где бы сие сердце ни было. Надо всегда держать молитву. Бог везде есть и все видит, очи Его светлейшие паче солнца. Память об этом надо внедрить в сердце или слить с сознанием» (Хр).

В другом месте еп. Феофан опять говорит о том же: «Не возноситься к Богу молитвенно мы не можем, ибо природа наша духовная того требует. Вознестись же к Богу мы иначе не можем, как умным действием. Есть, правда, умная молитва при словесной или вышней — домашней или церковной — и есть умная молитва сама по себе, без всякой внешней формы или положения телесного; но существо дела там и здесь одно и то же. В том и в другом виде она обязательна и для мирских людей. Спаситель заповедал — войти в клеть свою и молиться там Богу Отцу своему втайне (Мф. VI, 6). Клеть эта, как толкует св. Дмитрий Ростовский, означает сердце. Следовательно заповедь Господня обязывает тайно в сердце молиться Богу. Заповедь эта на всех христиан простирается… Непрестанно молиться иначе нельзя, как умною молитвою в сердце. Умная молитва для всех христиан обязательна; а если обязательна, то нельзя говорить, что едва ли возможна: ибо к невозможному Бог не обязывает» (еп. Феофан, Ф III — 381, 382).

Очевидно, не различая мирских и не мирских, еп. Феофан следует пути некоторых древних Отцов.