Один мой друг, баптист, говорил: «Может, не нужны вам эти старые чужие молитвы? Обращайтесь к Богу своими словами». Был ли он прав? Да, конечно, конечно. Ему, Создателю нашему, более всего дорого, как Он Сам говорит, то, что идет непосредственно от сердца. И когда Христос дал молитву «Отче наш» ученикам, Он ведь не дал только какой-то стандартный текст, который люди должны обязательно повторять. А Он говорил, что не надо молиться многочисленными какими-то формулами — только язычники так молятся [см. Мф 6, 7]. Почему язычники? А потому, что язычник был убежден: заклинанием можно вызвать дождь или, наоборот, прекратить его — заставить божество работать на тебя. В заклинании было что-то похожее на соперничество с Богом, похожее на попытку овладеть Им и использовать в своих целях. Поэтому Христос и говорил: не будьте многоречивыми в молитве, а молитесь просто.

Вы должны все помнить эту молитву: Отец наш Небесный... Отец, Который на небе, да святится имя Твое. Молитва начинается не с просьбы, начинается не с «дай нам что-то». Некоторые люди думают, что молитва — это все время просьба о чем-то. Любовь не такова. Если бы дети ваши, любящие вас, приходили к вам только для того, чтобы получить от вас деньги, вы бы поняли, что они любят не вас, а именно эти деньги.

Истинная вера — это обращение к Богу, а уж во вторую очередь — к Его дарам.

Так вот, молитва «Отче наш» сначала говорит о Нем: «Да святится имя Твое», то есть: Ты будешь нашей святыней. Пусть Ты всегда будешь нашей святыней. «Имя» на языке Библии — это значит «Ты Сам». Это священное обозначение Самого Бога — имя Божие. Когда-то говорилось, что Его имя пребывает там-то и там-то — значит, Его сила там пребывает. А «да святится» — это значит: пусть оно всегда будет для нас святыней, всегда — самым драгоценным и возлюбленным.

«Да приидет Царствие Твое» — это та цель, которую Бог начертал в мироздании. «Да будет воля Твоя» — это великие слова, те самые слова, которые Христос произнес в молитве Гефсиманской перед смертью, ночью, когда грехи каждого из нас были на Него, как камень, обрушены и когда Он сказал: «Но не Моя будет воля, но Твоя» [ср. Лк 22, 42]. В Нем скрестились и столкнулись воля человеческая, живущая в Нем, и воля Божественная, живущая в Нем. Столкнулись — и победила Любовь: «Да будет воля Твоя».

Как счастлив человек, как он тверд, как он мужественен, как он свободен, когда он умеет глубоко-глубоко почувствовать, пропустить через свое сердце эти слова: «Да будет воля Твоя»! Но на самом деле мы постоянно вращаемся вокруг формулы совершенно противоположной: да будет воля моя. Пусть каждый из вас об этом вспомнит. Да, может быть, Бог хочет того-то, но вот мне хочется этого.

Я знал молодую женщину, которая хотела добиться одной цели и просила благословить это. Священник сказал: нет, ни в коем случае. Она не растерялась, пошла к другому знакомому священнику и тоже его просила. И он сказал, что это ни в коем случае нельзя. Но она не успокоилась. Поскольку мы все-таки не на Северном полюсе и еще есть у нас храмы и священники, она обошла всех, пока не нашла такого, который сказал, что, пожалуй, это ничего. И потом она написала радостное письмо о том, что отец такой-то ее благословил сделать так вот...

Конечно, я был несколько изумлен, и потом, когда узнал историю ее похождений, я понял, что она ведь хотела получить заранее определенный ответ. И это был не вопрос, не просьба. Когда ты спрашиваешь и заранее хочешь получить определенный ответ, то лучше не спрашивать, потому что в сердце у тебя стоит: «Да будет воля моя — не мытьем, так катаньем».

А спрашивается: тогда для чего же она обходила этих священников? Да просто для самоуспокоения, чтобы потом сказать, что получила на это благословение. Так что вышло, что у нее как бы двойной выигрыш: она и по-своему поступила, и еще якобы и санкцию имела какую-то. Это самообман невинный, когда речь идет о мелких вещах, но он может стать довольно крупным, когда речь идет о вещах серьезных. А главное — это ложная установка.

Конечно, вы можете у меня спросить: а как же узнать волю Божию? Если честно, то это, как правило, вопрос лукавый и праздный. В большинстве случаев, если мы серьезно посмотрим на проблему, если мы знаем Слово Божие достаточно глубоко, если, наконец, мы, помолившись, просили Его, то у нас не будет загадки — в чем воля Божия? Разумеется, бывают особые, экстремальные случаи, когда трудно это решить, но исключения только подтверждают правило. На самом деле (я часто проверял) в тех случаях, когда человек говорил: «Не знаю, в чем воля Божия», — потом, когда мы с ним разбирались, выяснялось, что... он знал, только «темнил»...

И еще Христос добавляет тут: «Да будет воля Твоя — как на небеси и на земле». То есть мы не должны думать, что воля Творца — это что-то потустороннее, что это осуществится где-то в иных мирах, в отдаленном будущем. Нет, Царство Божие уже пришло, и оно уже живет в мире, и оно может войти к каждому из нас. Оно может стать реальностью жизни каждого из нас — значит, Господь хочет, чтобы оно было здесь.

Не надо искажать смысл слов Христа: «Царство Мое не от мира сего» [Ин 18, 36]. Дело в том, что наше расхожее выражение «не от мира сего» обозначает некую мечтательность, какую-то отвлеченность, какое-то фантазирование. Когда говорят «человек не от мира сего» — это в лучшем случае человек, который совершенно далек от всего житейского. А ведь Христос имел в виду совсем другое: что Его Царствие приходит в мир из другого измерения, высшего, но приходит оно в наш мир, в нашу повседневность, в нашу жизнь, в подробности и изгибы нашей жизни. И поэтому он [человек] говорит: пусть будет Твоя воля и на небе, и на земле — в нашей жизни, и даже в социальной жизни.

Иначе невозможно, потому что человек — общественное существо. Когда социальная жизнь несправедлива, это значит, что воля Божия попирается, отбрасывается. Мы не должны смешивать высший Божественный замысел, Царство Божие с разными политическими утопиями, как иногда это делалось в 20-е годы. Когда сюда приезжал настоятель Кентерберийского собора В. Джонсон — «красный священник», как его называли, — он говорил, что у христианства и коммунизма одна цель — счастье человеческое. Он говорил и в своей стране писал по этому поводу, что Христос провозгласил нравственные заповеди, а Сталин их реализовал... Это очень поверхностное суждение, оно не имеет ничего общего с действительностью.

Так вот, целью Царства Божия не является какой-то совершенный политический порядок. Но когда в мире царят несправедливость и зло, это является вызовом воле Божией. Конечно, цель христианства более глубокая и объемлющая все бытие, нежели просто политическая перестройка в том или ином плане. И если уж говорить о социальной жизни, то здесь есть такое сравнение: нельзя построить хорошего, прочного дома из камней плохих — разрушающихся, ломающихся кирпичей. Так же никакое общество нельзя построить на самых лучших законах, если члены этого общества — люди — находятся в состоянии морального упадка.