Отсюда видно уже, каким опасностям и вреду подвергается душа наша во сне без духовного бодрствования, именно: при худом настроении духа в нас по законам памяти и воображения и во сне будет раскрываться начало зла, глубже вкореняться в нашей душе и обращаться в нашу жизнь. Если душа была рассеяна в продолжение всего дня и жила одними мечтами, то она непременно остается такой и во сне и потому неспособна будет заниматься своим спасением. Без предварительного доброго настроения душа наша бывает неспособна к общению с миром ангельским и, подвергаясь гибельному влиянию злых духов, лишенная во сне способности различения, она не может узнать и избавиться вражеских козней.

Потому-то святые отцы-подвижники, понимая важность и необходимость духовного бодрствования во время сна, перед отходом ко сну и сами усердно молились, составив прекрасные образцы молитв, и нас научили молиться Богу, чтобы Он дал нам ум бодрый, помысл целомудренный, сердце трезвящееся, да и сонным безмолвием просветимся зрением судеб Божиих, да соблюдет нас от всякого зла[35].

К замечательным явлениям, происходящим во время сна, относятся сновидения. Главная основа их лежит в предварительном настроении души нашей, вследствие которого она или погружается в собственный мир мыслей, желаний, чувствований, или соприкасается к миру ангельскому, или подвергается влиянию злых духов. В первом случае бывают сновидения естественные, во втором — сверхъестественные под влиянием добрых ангелов, в третьем — по действию злых духов.

Как пользоваться сновидениями. — Так как сновидения нередко возмущают наш дух и дают повод к различным, большей частью неосновательным толкованиям и весьма часто к вражеским прельщениям, то необходимо знать правила, как пользоваться сновидениями, чтобы не только избежать вреда, но и получить от них нравственную пользу.

Главное правило для избежания душевного вреда, могущего произойти от доверия к снам, состоит в том, чтобы не верить им. Человек, имеющий веру в сновидения, говорит Премудрый, подобен тому, кто обнимает тень и ловит ветер, а сновидения многих привели в заблуждение и обманули надеявшихся на них (см. Сир. 34, 2–7). Неверие в сны должно простираться до того, что даже снов знаменательных, которые после подтвердились событием, не должно считать происшедшими свыше без особенных ясных доказательств на то. Ибо бесы, говорит святой Лествичник, тщеславятся перед нами в сновидениях, как будто они пророки; будучи пронырливы, они заключают о будущем из обстоятельств и возвещают нам оное, чтобы мы по исполнении сих видений удивились и, как будто уже близкие к дарованию прозрения, вознеслись мыслью[36]. Если сновидение действительно от Бога, Он Сам и объяснит его или пошлет истолкователя.

Гораздо лучше и безопаснее для нас не доверять сновидениям даже Божественным, чтобы только не принять демонских внушений и лживых мечтаний воображения за видения Божии. Если когда, говорит блаженный Диадох, ниспослано будет нам видение благости Божией и мы не примем его, то за это не разгневается на нас многовожделенный Иисус, точно так, как не разгневается добрый домовладыка на своего верного и осторожного раба, который, не узнав его голоса, не отворит ему ночью дверей дома из опасения быть обманутым[37].

Другое правило касательно снов состоит в том, чтобы мы по общим качествам своих сновидений судили вообще о своем нравственном состоянии. Ибо сны наши, откуда бы они ни происходили, непременно зависят и от предварительного настроения нашей души, и потому в них, как в зеркале, мы всегда можем видеть свое нравственное состояние. Так, у кого сны хорошие, тот и жизни хорошей. Святой Максим признаком бесстрастия считает, когда у человека во время бодрствования и во сне представления вещей всегда приходят на сердце просты[38]. У кого сны страстные и многосложные, тот жизни порочной. Ибо страстями возмущаемый ум, говорит святой Максим, получает страстные мечты и в бдении, и во сне, так что когда похоть усилится, то ум мечтает и во сне о предметах, питающих сластолюбие, а когда превозмогает раздражение, то видит предметы страшные[39]. Кто часто видит сны страшные, беспорядочные, мятежные, у того душа или, по крайней мере, тело находится в болезненном состоянии. Напротив, когда душа, говорит святой Максим, начнет чувствовать себя здравою, тогда начнет иметь и сновидения легкие и безмятежные[40]. У кого сны фантастические и смешные, у того душа, непременно рассеянная, живет одними несбыточными мечтами и пустыми призраками. Ибо люди, усердно занятые важными делами, по большей части, как показывает опыт, ничего не видят во сне.

Впрочем, безопасность и польза христианина требуют, чтобы он это общее значение своих снов обращал более к худому мнению о себе, нежели к доброму, и пользовался ими к своему исправлению. Так, один подвижник благочестия, потеряв терпение по случаю бесчестия, нанесенного ему одним братом, и увидев потом во сне птицу, не имевшую крыльев и перьев до половины тела, но певшую весьма приятно, объяснил это по отношению к себе, что хотя он молится и совершает псалмопения, но обезобразил себя ссорой с братом. Другой подвижник, часто видя себя нагим, объяснил себе, что и душа его нага, и усугубил свое покаяние[41]. В бодрственном состоянии самолюбие наше покрывает наши слабости, недостатки, а во сне они сами собой из глубины души выплывают наружу, когда самолюбие засыпает, и являются в каких-либо образах, символах.

О посте. — Плоть и дух по своим свойствам и потребностям совершенно противоположны друг другу, как два противоположные полюса или как две чаши на весах. Если одна чаша тяжелеет, перевешивает, понижается, то другая необходимо поднимается. И в нашем теле головной мозг, орган умственной деятельности, и желудок, орган плототворения, находятся в совершенной противоположности: при усиленном пищеварении ослабляется действие мозга, умственные способности тупеют и подавляются; и обратно: во время напряженной деятельности мозга при глубоком мышлении пищеварение в желудке происходит слабо и даже останавливается. По этой-то причине по утрам натощак мы бываем более способны ко всем умственным занятиям и молитве[42], а после обеда, согласно латинской пословице, сытое брюхо на ученье глухо (satur venter non studet libenter). Так и плоть: если досыта питается пищей, тучнеет, дебелеет, чувственные наклонности усиливаются, а дух в той же мере слабеет, подавляется, порабощается страстям, ум помрачается от мглы страстей, сердце грубеет, становится нечувствительным к благодатным впечатлениям; отсюда происходит нерадение, разленение, неохота к духовным подвигам, беспечность о спасении (см. Лк. 21, 34). И наоборот: если плоть утончается постом, то вместе с тем страсти укрощаются, слабеют, а дух, освобождаясь из-под влияния страстей, укрепляется, возвышается, сердце умягчается, становится способнее к сокрушению, умилению, ум очищается. О такой противоположности духа и плоти говорит и апостол: Плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы (Гал. 5, 17; см. также Рим. 8, 5–8). Потому подвижники благочестия во все времена признавали пост весьма полезным, даже необходимым средством для того, чтобы подчинить плоть духу, страсти укротить, а дух укрепить, сделать более способным к молитве, созерцанию небесных предметов и к другим духовным действиям; особенно пост необходим для сохранения целомудрия.

Растительная пища послабляет и прохлаждает, а животная пища крепит и разгорячает наше тело, по своему раздражительному свойству располагает особенно к болезням, происходящим от густоты и волнения в крови, раздражительности сердца и кровяных сосудов, возбуждения нервов и сильного развития внутреннего жара.

Растительная пища (собственно диета) преимущественно предписывается врачами при нынешнем способе лечения почти во всех острых и хронических недугах.

Животная пища, как диета, назначается реже, чем растительная[43].