– Мы в настоящее время, – так отвечал старец, – по нашей почти всеобщей холодности к святой вере в Господа нашего Иисуса Христа и по невнимательности нашей к действию Его Божественного о нас Промысла и общению человека с Богом, до того дошли, что, можно сказать, почти вовсе удалились от истинно христианской жизни. Нам теперь кажутся странными слова Священнаго Писания, когда Дух Божий устами Моисея говорит: “И виде Адам Господа ходящаго в рай”, или когда читаем у апостола Павла: “Идохом во Ахаию, и Дух Божий не иде с нами, обратихомся в Македонию, и Дух Божий иде с нами”.

...Вспомните Преображение Господне на горе Фаворе. Великий свет объял Его и “быша ризы Его блещущия, яко снег, и ученики Его от страха падоша ниц”... И таким образом благодать Всесвятаго Духа Божия является в неизреченном свете для всех, которым Бог является действие ея.

– Каким же образом, – спросил я батюшку о. Серафима, -узнать мне, что я нахожусь в благодати Духа Святаго?

– Это, ваше боголюбие, очень просто, – отвечал он мне, -потому-то и Господь говорит: “Вся проста суть обретающим разум...” И апостолы всегда видели, пребывает ли Дух Божий в них или нет. Этим и объясняется, почему они и на Апостольском Соборе решили: “Изволися Духу Святому и нам”. И только на этих основах и предлагавши свои послания, как истину непреложную, на пользу всем верным, – так святые апостолы ощутительно сознававши в себе присутствие Духа Божия.

Я отвечал:

– Всё-таки я не понимаю, почему я могу быть твёрдо уверенным, что я – в Духе Божием. Как мне самому в себе распознать истинное Его явление?

Батюшка о. Серафим отвечал:

– Я уже, ваше боголюбие, сказывал вам, что это очень просто, и подробно рассказал вам, как люди бывают в Духе Божием и как должно разуметь Его явление в нас... Что же вам, батюшка, надобно?

– Надобно, – сказал я, – чтобы понял я это хорошенько.

Тогда о. Серафим взял меня весьма крепко за плечи и сказал мне:

– Мы оба теперь, батюшка, в Духе Божием с тобой! Что же ты не смотришь на меня?

Я отвечал:

– Не могу, батюшка, смотреть, потому что из глаз ваших молнии сыпятся. Лицо ваше сделалось светлее солнца, и у меня глаза ломит от боли...

Отец Серафим сказал:

– Не устрашайтесь, ваше боголюбие, и вы теперь также стали светлы, как и я сам. Вы сами теперь в полноте Духа Божия, иначе вам нельзя было бы меня таким видеть.

И преклонив ко мне свою голову, он тихонько на ухо сказал мне:

– Благодарите же Господа Бога за неизреченную к вам милость Его. Вы видели, что я не перекрестился даже, а только в сердце моём, мысленно, помолился Господу Богу и внутри себя сказал: “Господи, удостой его ясно и телесными глазами видеть то сошествие Духа Твоего, которым Ты удостаиваешь рабов Твоих, когда благоволишь являться во свете великолепной славы Твоей. И вот, батюшка, Господь и исполнил мгновенно смиренную просьбу убогого Серафима... Как же нам не благодарить Его за этот неизреченный дар нам обоим? Этак, батюшка, не всегда и великим пустынникам являет Господь Бог милость Свою. Это благодать Божия благоволила утешить сокрушенное сердце ваше, как мать чадолюбивая, по предстательству Самой Матери Божией... Что ж, батюшка, не смотрите мне в глаза? Смотрите просто, не убойтесь: Господь с нами.

Я взглянул после этих слов в лицо его и напал на меня ещё больший благоговейный ужас. Представьте себе в середине солнца, в самой блистательной яркости его полуденных лучей, лицо человека с вами разговаривающего.

Возможно ли представить себе то положение, в котором я находился тогда?..

– Что же чувствуете вы? – спросил меня о. Серафим.

– Необыкновенно хорошо, – сказал я.