Знал. И далее Он открыто скажет в Своей молитве о "долгах". Молитву эту Иисус Христос дал грешникам. Слушали Его грешники. И тем не менее Он назвал Бога Отцом, уча и нас также именно называть Его во все века. И по одному этому мы не смеем отрекаться от данного поучения: Сам Бог так повелел.

Как же можно совместить указанное выше покаянное настроение с этим радостным и уповательным именем? Просто. Совсем просто. Как бы грешны ни были мы, но Бог Сам в Себе всегда остаётся Любовью. Бог всегда пребывает к нам в отношении Отечества. Это Его неизменяемое свойство – если только мы добровольно не отречёмся от Него сами – как это случилось с бесами, бывшими ангелами. И если мы прибегаем к Нему, то Он тотчас же обращается к нам стороною Отечества. Это Его свойство. Такова первая причина этого слова.

А вторая заключается в Сыне Его Иисусе Христе.

До Спасителя человечество не смело именовать Бога Отцом, близким себе. Но когда Сын Божий принял на Себя грехи людей и принес Себя в искупительную жертву за них, этим Он исходатайствовал право именовать Бога Отцом, Аввою (Рим. 8, 15), а нас – детьми и Ему "братьями" (Евр. 2, 17; 3, 14). Таким образом в этом слове "Отец" сокровенно заключена идея искупления. Оно тогда ещё не совершилось, когда Господь говорил это. Но уже самое Его пришествие было началом искупления, и Он о будущем мог говорить уже, как о настоящем. Ещё при крещении Христа Отец сказал Иоанну: "Сей Крещаемый есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же (через которого) благоволих", т.е. возвратил Свое отеческое благоволение к людям. И при рождении Его в Вифлееме ангелы пели пастырям: "Слава в вышних Богу... в человецех благоволение", конечно же, Божие. Ради Сына Единородного нам возвращено сыновство благодатное у Отца Небесного. Итак, и Сам в Себе, и ради Сына Искупителя, Бог есть воистину Отец. Сын Божий повелел и учил так. И ради этого одного мы и обязаны, и можем именовать Бога Отцом Своим. И какое счастье заключается в этом слове!..

Обратимся немного вглубь истории. Еврейский народ, как и язычники, за грехопадение были лишены отеческой милости. И именовали Бога преимущественно словами "Правосудный Мздовоздаятель". Но вот из уст Иисусовых эти же самые евреи, обыкновенные люди, рыбаки, рабочие, немногие вожди-фарисеи, слышат это новое имя: Бог есть Отец... Можно представить себе, каким радостным благовестием прозвучало для них это имя! И тем оно было сильнее, чем звучало непривычнее!..

Но лучше послушаем свое собственное сердце... Вот иной раз (и часто, увы!) читаешь Молитву Господню механически, мертво. И это слово промелькнет совершенно незаметно, бесследно.

А в другой раз остановишься вниманием на нём, но недостойное сердце, подавленное грехами, боится принять смысл его... Отец! Нет, я недостоин этого права считать себя сыном Ему, следовательно, для меня лично Он ещё не Отец... И больно на душе...

Но вот иногда и умом и сердцем воспримешь это святое слово... Даже побудишь себя принять его. Ведь именно так, а не иначе, научил молиться Сам Сын Божий! Следовательно, так это есть поистине! Так должно молиться. Не по дерзости моей, а по послушанию Спасителю нашему... И задержавшись на малое время вниманием, вдруг установишься в отношении к Богу как действительно к Отцу... И тогда открываются душе блаженные, утешительные мысли и чувства. И после нелегко и вспомнит, а в тот момент они переживаются совершенно ясно и ярко.

Отец... И тотчас Бог открывается прежде всего как Любовь... Бог любит людей... Значит, и меня носит в Своей любви... Как блаженно это чувство!.. А если любит, то и желает мне всяческого добра: и душе, особенно душе, но и даже телу моему, земному моему бытию. Он больше меня самого хочет мне добра. Он печётся о мне. Даже и о телесном существовании. И надежда входит в сердце... Но я грешный? Всё равно, и о мне грешном Он печётся... И не больше ли, чем о 99 праведниках! Ведь Он – Отец мне! А не -Судья, постоянно карающий. Пойду же к Нему с детским доверием, хоть и грешен... Ты – Отец: прими, не отвергай! И знаю: не отгонишь, не отвернёшься: Ты – Отец! Ты терпел меня тогда, когда я в грехах забывал Тебя совсем, а если и помнил, то всё же огорчал Тебя преступлениями моими. Но Ты не казнил сразу. Ты ждал моего обращения, Ты даже не страшил меня ужасами геенны и вечных мучений. Ты щадил меня и в грехе. Почему? Ты – Отец!..

Так неужели, когда я возвращаюсь к Тебе с покаянием, когда я обращаюсь к Тебе с молитвою, когда я для ободрения и надежды на моё от Тебя спасение называю Тебя Отцом, Ты отвернёшься от меня?.. О нет!.. Ты же Отец! Так именовать, и почитать, и обращаться, и чувствовать, и поступать повелел Твой же Единородный Сын, – а Он исполнял не Свою, а Твою волю, значит, Ты Сам хочешь этого. Потому дерзаю, побуждаю себя не страшиться Тебя! Подвигаю сердце своё навстречу Твоей Любви и говорю: Ты -и мой Отец!.. Потому уповаю, надеюсь... И в надежде радостной даже плачу утешительными слезами – так дитя плачет в коленях матери!.. И Ты приемлешь. Прошу милости. Ты дашь! Ибо Ты всегда – Отец!

А если Ты пошлёшь мне временно и скорби – и их принимаю. Ибо Ты посылаешь их не как наказание мне, а как лекарство от Своей любви ко мне. Ты хочешь, чтобы я воротился сильнее к Тебе как сын, а Ты мог бы ещё больше любить меня как Отец. И тихим светом наполняется тогда душа. Боже! Боже! как чудно, что Ты – Отец нам! И никак никогда не должно забывать этого чудного, данного нам откровения: Бог – нам Отец!

Отец