Но что сказать, когда речь идет о страданиях, которые поражают младенцев? Ответ на этот вопрос мы находим в сопоставлении мученической смерти с крещением: последнее ничего не требует от тех, которые пока что не в состоянии жить своим разумом, поэтому и русское благочестие не видит ничего предосудительного в почитании и канонизации «невинных» жертв любого преступления[978], так как пролитая кровь есть «как бы баня очищения, омывающая жертвы от всех грехов и от всякой скверны»[979]. «Страданием, — говорит, в свою очередь, Ф. М. Достоевский, — все искуплено»[980].

Никто не может понести ущерб, кроме как по своей собственной вине (Златоуст)

В своем знаменитом сочинении «Никто не может понести ущерб, кроме как по своей собственной вине»[981] Иоанн Златоуст заимствует сущность и форму своего учения у Хризиппа и Эпитекта, но он помещает их в христианский контекст переживаемого опыта Божественного Провидения, так как «с Божьей благодатью» ничто не может сделать нас несчастными[982].

Тему сочинения вкратце можно изложить следующим образом: 1) ни один мудрец не испытывает ни несправедливости, ни ущерба, пока сохраняет свою праведность благодаря постоянству своей воли; 2) если мудрец в самом деле терпит ущерб, это по причине небрежения с его стороны, но тогда он перестает быть мудрецом; 3) истинный мудрец, вместо того чтобы терпеть реальный ущерб, извлекает, напротив, выигрыш и нравственную прибыль от причиненного ему ущерба; 4) на самом деле ущерб терпит неразумный и нечестивый, что причиняет страдание мудрому.

Таким образом, мы находим здесь твердое убеждение, что единственное зло — это грех и что грех зависит единственно от нашего свободного выбора[983].

3. Космическое призвание человека

Миссия человека в мире

Врожденное религиозное чувство в сердце человека, утверждает В. Соловьев, вдохновляло народы оставлять за богами управление миром, и римские цезари, которые верили в то, что управляли всей эйкуменой, не забыли об этом, претендуя на божественные почести[984]. Но не является ли человек богом и господином всего сущего на земле? Таким образом, вопрос ставится следующим образом: какое место Божественное действие отводит человеку в господстве над творением?

Чтобы понять, что говорили отцы о призвании человека в мире, следует возвратиться не только к космологии, а также к антропологии святоотеческого наследия. Что бы ни говорилось о таинственном единстве души и тела, оно должно, конечно, иметь конкретную цель в замысле Творца[985]. Это странное соединение души и тела непрестанно ставит вопросы перед Григорием Назианзином, совершенно особенным образом открывая Божью Премудрость[986].

Единством своих двух составляющих, столь различающихся между собой, — видимого и невидимого — человек в некоторой степени есть микрокосм, редуцированный космос (ό μικρός κόσμος)[987]. У отцов время от времени встречаются отзвуки различных учений древности[988]. Поскольку они выражают общность человеческой природы и сотворенного мира, в них можно распознать отражение тезиса Стоя[989]. Однако, следуя за Филоном[990], отцы отдают первенство микрокосму над макрокосмом[991]. Природа роднит человека со всем сущим. Таким образом, он призван во Христе соединить воедино все творение[992].

Об ответственности человека перед творением Иоанн Златоуст зачастую говорит скорее на языке семитизмов: «Вассал нуждается в монархе, а суверен в вассалах, как голова необходима ногам»[993]. Бог, работник и гончар мира[994], в раю поручил Адаму возделывать землю[995].

Очищение мира и последующее обожествление

Согласно библейской концепции согрешивший человек вовлекает мир в свой грех. Но праведники преуготовляют также глубокое обновление мира[996].

Об этом часто говорят отцы: «Из‑за лукавства человека земля подверглась проклятию»[997]. «Но если творение много из‑за нас страдало, — считает Иоанн Златоуст, — это не было тщетным, ибо через человека оно вновь обретет нетление»[998].