ГЛАВА ПЕРВАЯ. ИСТОЧНИКИ

1. Общие источники

Священное Писание

Между Словом Божьим и жизнью верующих существует тесная связь, ибо Слово, откровение Божественной славы, неразрывно связано с откровением Божьих заповедей; таким образом, всякий верующий призван согласовывать свою жизнь со Словом Божьим[7]. Новеллы императора Юстиниана, советы Вар–сануфия, мистические доверения Симеона Нового Богослова и другие тексты свидетельствуют об общем послушании Библии, представляющей собой правило жизни. Но в наибольшей степени Василий утверждает неизменный принцип, согласно которому каждое наше слово и действие должно заручиться свидетельством Писания[8]: именно в нем следует искать logion и politeia для спасения своей души[9].

У созерцателей мы встречаем символ духовной пищи, вкушения Писания; это глубоко библейский символ, вошедший в традицию через Оригена, согласно которому Писание и Евхаристия тесно связаны между собой[10]. Поскольку Библия есть «воплощение» Божественного Логоса, то само размышление над Священными книгами позволяет постепенно открыть Божественную тайну, обретающую пристанище в нашем сердце[11].

Отцы–пустынники относительно нечасто цитируют Библию, однако живут и преисполняются ею[12]. Обстоятельное изучение типикона и агиографических писаний показало бы на конкретных примерах, в какой мере монахи были сведущими в Писаниях. Серафим Саровский, например, еженедельно перечитывал Новый Завет целиком[13].

Чтение наизусть пассажей из Писания было распространено у анахоретов и рекомендовалось ими[14]. Глубоко проникнутые священными текстами, некоторые иноки непрестанно повторяют их для молитвенного размышления[15] и для духовного окорм–ления других[16].

Часто благодаря этому заучиванию библейские тексты обретают новое духовное наполнение, ибо это заучивание наизусть способствует раскрытию их духовного содержания. «Читая Библию, — пишет П. Евдокимов, — Отцы читали не столько тексты, сколько живого Христа, и Христос говорил с ними; они принимали Слово как принимают евхаристические хлеб и вино, и Слово несло в себе глубину Христа»[17]. Посему богодухновенный характер и божественное происхождение Священных книг являются для отцов тождественными понятиями. Как они полагали, именно благодаря молитвенному повторению библейских текстов (преимущественно псалмов) сила Духа действует в мире[18].

Преисполненная тайн, Библия превосходит человеческое понимание. Поэтому непременным условием чтения и понимания становится чистота жития. Достаточно вспомнить пример Досифея, благодаря целомудрию своего жития «начавшего понимать некоторые места Писания»[19]. Как это прекрасно выражено П. Евдокимовым, «воплощение» Писания «предполагает ответный порыв воспринимающей стороны, некое взаимопроникновение», своего рода «перико–резис», по образу соединения двух природ в личности Христа[20].

Предание Церкви

Известно, каким почитанием пользовалась Святоотеческая традиция у восточных авторов. Приведем пример из Луга духовного Иоанна Мосха: «Если ты найдешь максиму св. Афанасия и у тебя нет листа ее записать, запиши ее на своих одеждах!»[21].

Отцы Церкви четко различали два источника веры: Писание, с одной стороны, и «таинства Церкви, которые мы не находим в Писании»[22], с другой стороны. Если сначала отмечалась необходимость живого устного предания[23], то позже учение отцов было записано и стало «божественным писанием». Такой убежденный «традиционалист», как Иосиф Волоколамский, находит подобное расширение понятия «божественное писание» справедливым: «Мы получили свидетельство Писания, то есть Ветхого Завета и Пророков, Святого Евангелия и Апостолов, а затем и всех писаний, оставленных нам Отцами и Вселенскими Учителями»[24]. Святоотеческое предание соразмерно по своему значению с Писанием, ибо «Отцы писали каждый в свое время для Церкви и подвигаемый Духом Святым»[25].

В результате мы наблюдаем порой преувеличенное почитание духовных писаний[26], страх выразить нечто от себя[27] и непременное стремление ограничиваться только компиляциями «Писаний»[28], ибо чувствуешь себя недостойным прямого вдохновения Духом Святым[29]. Выступая против этих книжнических умонастроений, некоторые авторы вновь стали настаивать на живом предании, которое «предполагает посредничествующее действие Святого Духа, которое может достичь своего полного расцвета и приносить плоды только в Церкви…»[30].