На Афоне продолжаются распри по поводу книги впавшего в прелесть схимонаха Илариона»На горах Кавказа», весьма сходной с хлыстовщиной, которая, как пожар, захватывает всю Россию. Сущность этой хлыстовской прелести заключается в том, что какого‑нибудь мужика, хитрого и чувственного, назовут воплотившимся Христом и какую‑нибудь скверную бабу Богородицей, и им поклоняются, вместо Бога, а затем предаются свальному греху. Вот к такому‑то заблуждению и направляет своих неразумных последователей о. Иларион, сам того, как мы надеемся, не сознавая. Каким же образом? спросят читатели: ведь он только силится доказать, будто в имени Иисус Сам Бог, что имя это и есть Бог. Да! ответим мы, только этого и надо хлыстам: они назовут какого‑нибудь мужика Иисусом Христом, а затем уже на основании неразумных рассуждений Илариона и будут уверять всех, что он и есть Бог<…>Кажется, надо прежде с ума сойти, чтобы признать в этих преступных личностях Бога и Святых, но вот к их услугам теперь книга о. Илариона: если эти беспутные мужики и бабы носят имя Иисус, Богородица, Архангел, значит они и суть таковые небожители, сошедшие на землю, чтобы дурачить и обирать честной народ<…>Очень печально, что враг нашего спасения заразил гордынею и упрямством афонских подвижников, и некоторых из них подвиг более верить самочинному пустыннику Илариону, чем самой Св. Церкви, а Апостол Павел ясно сказал нам:«есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово. Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать не то, что вы приняли, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь, еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема» [1088]. Вот эта‑то анафема и падет на<…>схимонаха Илариона, который сам признается в новоизмышленности своего учения об имени Иисус [1089].

Одновременно со статьей архиепископа Антония (Храповицкого) появляется небольшая заметка инока Свято–Пантелеимонова монастыря Денасия (Десятовского), содержащая текст письма, якобы посланного в 1908 году схимонахом Иларионом некоему анонимному духовнику на Афоне. В этом письме говорится:

Положение догмата, сделанное нами, важное, необычное, чрезвычайное и в таком виде, как мы его поставили, не встречается нигде, кроме как только у о. Иоанна Кронштадтского. И когда были в Глинской пустыни, и там не встретили подтверждения своему мнению, а еще два бывших там академика восстали сему решительным противоречием<…>Но мы, утверждаясь на опыте сердечных чувств, говорим, что в имени»Иисус»находится Сам Господь наш Иисус Христос со всеми Своими совершенствами, качествами и свойствами. А поэтому имя сие»Иисус Христос»есть Сам Он дражайший Искупитель наш Господь. Как во плоти Христа обитала вся полнота Божества, так и здесь<…>Как Вам сие видится? Рассудите и с духовными отцы, каких только обретете, посоветуйтесь о сем добре<…>[1090]

В напечатанном далее»ответе на письмо о. Илариона»под названием»старческие рассуждения (тогда же записанные) на Афоне»говорится:«Отец Иларион вздумал новый, придуманный им догмат, разрешить практически, утверждаясь на своем опыте чувств. Но догматическая сторона может быть разрешаема только Священным Писанием и писаниями святых Отцев, а утверждаема вселенскими соборами, но не личным (каждого фантазера–мечтателя) опытом чувств, какой может разрешать только практические вопросы». Подборка материалов завершается заключением ее составителя, монаха Денасия:«Отец Иларион не принял советов с Афона, издал книгу и смутил множество монахов на Афоне и в России и даже благочестивых мирян<…>Весьма это прискорбно!» [1091] Значение данной публикации состоит в том, что после нее мысль о сознательном введении имяславцами нового»догмата»прочно вошла в анти–имяславскую литературу: она повторялась из одного издания в другое, от одного автора к другому и в конце концов была включена в Послание Святейшего Синода от 18 мая 1913 года, в котором имяславие было осуждено как ересь.

Почаевский журнал»Русский инок»становится главным рупором противников имяславия. Он публикует еще одну статью инока Хрисанфа, содержащую ответ на тезисы о. Антония (Булатовича), выдвинутые им в статье»О почитании Имени Божия». В новой статье инока Хрисанфа говорится о недопустимости смешения между»существом»(сущностью) и»деятельностью»(энергией) Божества (это различие восходит к учению святителя Григория Паламы, сформулированному в ходе исихастских споров XIV века):

<…>Во всем сущем Господь пребывает не по существу Своему, ибо существо Божие необъятно и несообщимо; сообщима же только благодать Божия и деятельность, как учит о сем Святая Церковь. А те, которые признают существо и благодатное действие Божие за одно и то же и не допускают между ними никакого различия, что будто они составляют одно и то же существо Божие, таковых Святая Церковь предает анафеме [1092].

Ответом на статью инока Хрисанфа послужила статья о. Антония (Булатовича)«Новое бесословие имяборцев», в которой именно учение противников имяславия толкуется как подпадающее под анафемы Константинопольских соборов середины XIV века против Варлаама Кала–брийского. В частности, в 3–й анафеме против Варлаама говорится:«Анафема тем, кто принимает, что всякая физическая возможность и энергия Божества есть создание». Из этого, по мнению Булатовича, следует, что имя Божие как энергия Божества является несозданным, нетварным: имя Господь–Иегова–Сый»не человек сам от себя нарек, но Бог открыл Моисею». 5–я анафема против Варлаама гласит:«Анафема тем, кто думает, что только одному Существу Божию свойственно Имя Бога, а не энергии». Под энергией в данном случае понимается Фаворский свет: Варлаам считал, что называть его»Богом»есть хула, так как он имеет тварную природу. Однако отвержение Божества имени Божия тоже подпадает под эту анафему, поскольку оно, как и Фаворский свет, является нетварной энергией Божией, в которой присутствует Сам Бог [1093].

In the cited article, Hieroschemamonk Anthony also refutes the opinion that he and Schema-monk Hilarion identify the name of God with the essence of God:

No one defines the Essence of God, for it is incomprehensible, but just as we know that in the Holy Mysteries we have the entire Being of God, although we are not able to comprehend what this Being is, so in the Name we confess God Himself, but what His Essence is, we do not determine. In the same way, Fr. Hilarion does not think to say that the Being of God is a name, but only that God is present in His Name [1094].

In the article of Hieroschemamonk Anthony (Bulatovich), another erroneous interpretation of the imiaslav teaching is also refuted: the opinion that the imiaslavtsy see in the name of God some kind of original power, which is different from the power of God:

This is slander and lies: we do not believe in a special God in the Name of God, but in the same one God, inseparable from His attributes and actions and His Names. Therefore, we do not allow the Name of God to be called either an original power or an intermediary power. We believe, then, that the Sacraments are performed by the power of the Name of God, i.e. by God Himself, inherent in His Name [1095].

In the summer of 1912, Archbishop Anthony (Khrapovitsky) and the monk Chrysanthos were joined by another author, who published in the "Russian Monk" under the pseudonym "Athos". He does not limit himself to criticizing imiaslavie as a theological position, but attacks its main adherents, including Schema-monk Hilarion, whom he calls an "upstart" and accuses of drunkenness and womanizing: the latter is allegedly evidenced by the fact that Fr. Hilarion created a monastery of "blueberries" (i.e., a convent) in the Caucasus. In response to these attacks, Fr. Anthony (Bulatovich), who had unraveled the monk Clement of St. Andrew's Skete in "Athos," writes:

<… >By choosing the most secretive mask, the author tries to denigrate the great ascetic of our days, slandering him as a drunkard and a womanizer<... >Monk Clement calls Fr. Hilarion an "upstart." I wish everyone was such an upstart: for about half a century this upstart was a monk, striving with all his might to unite and find Christ in himself, for many years he carried out obedience obediently and without complaint in the monastery, finally, for twenty years he hid and asceticized in poverty in the wilderness, and truly found Christ, and now, at the end of his days, he decided to communicate the grace-filled fruits of his prayerful feat to his brothers and companions in Christ! Are you, miserable, well-fed newly-tonsured monk, who has not known even a trace of podvig, who has not known even the shadow of mental prayer, are you, miserable Fr. Clement, to call this elder, who is fit to be your grandfather, and probably to Archbishop Anthony's father, "upstart"! Think if this stone does not fall on your head! [1096]

Continuation of the disputes. The Athonite Revolt"