On January 12, representatives of St. Andrew's Skete, including Fr. Anthony (Bulatovich), reported to the Council of Elders of the Vatopedi Monastery about all the events that had taken place. The Council of Elders sent a letter to St. Andrew's Skete, in which 1) the deposition of Fr. Jerome was recognized as a fait accompli; 2) the election of Fr. David was declared invalid and it was proposed to re-elect the abbot from four candidates by secret ballot; 3) there was a demand to remove Fr. Anthony (Bulatovich) from the skete; 4) it was announced that those who "accept the new faith preached by Fr. Anthony and Fr. Hilarion in the book 'On the Mountains of the Caucasus' will be recognized as heretics, expelled from the Holy Mountain and excommunicated from the Church" [1127].

Having received this paper from the hands of the Vatopedi elders and having learned about its contents, the deputies of St. Andrew's Skete announced to the elders that they would not accept it and would not hand it over to the brethren of the skete. Returning to the skete, the deputation met a group of monks at the gate, who reported that the supporters of Hegumen Jerome continued to win over the younger brethren to their side. What should we do now?" asked Fr. Anthony (Bulatovich). We will expel Jerome – and nothing more," replied the cathedral elder Fr. Sergius. The imiaslavtsy, headed by Hieroschemamonk Anthony (Bulatovich), immediately went to the chambers of Hegumen Jerome and demanded his immediate removal from the skete. The abbot did not want to voluntarily give up his positions. Then the imiaslavtsy went on the attack at Bulatovich's command:

Итак,«во имя Отца и Сына и Святаго Духа — ура!» — и я сделал движение по направлению к игуменскому столу, но в тот же момент был окружен имяборцами, причем два атлета, о. Иаков и о. Досифей, схватили меня обеими руками за шею, один спереди, другой сзади, и начали душить. О. Иероним в это же мгновение протянулся через стол и нанес мне сильный удар кулаком в левое плечо. Братия–исповедники сначала опешили и не поддержали меня, но потом, увидев, что я окружен и что меня душат, бросились выручать и стали наносить удары Иакову и Досифею и наконец пересилили и, освободив меня из их рук, потащили их из игуменской кельи. На других иеронимовцев мое»ура»произвело ошеломляющее впечатление. Некоторые<…>как бы остолбенели, другие<…>бросились к окнам и стали разбивать их, чтобы выброситься в окно, до чего не допустила братия<…>Иероним продолжал восседать на своем игуменском кресле, окруженный все еще густой толпой своих сторонников. Итак, что же? Имяборческая позиция нами не взята<…>И я снова с криком»ура!«ринулся в атаку и снова был встречен ударами<…>Глава же имяборцев продолжал восседать на своем игуменском кресле, окруженный еще не малым числом сторонников. И снова я пошел на»ура», и снова был встречен ударами<…>Наконец, когда ряды имяборцев значительно опустели, тогда один из братии, инок Марк, подошел к о. Иерониму и сказал:«Что же вы, батюшка, до сих пор сидите? Зачем противитесь братии? Идите же наконец из кельи. Мы вас и пальцем не тронем». О. Иероним послушался и вышел<…>Но о. Клименту не удалось пройти неприкосновенным, хотя и он вышел вместе с о. Иеронимом, ибо его хулы против Имени Господня были чересчур велики, и поэтому ему досталось несколько колотушек<…>[1128]

Игумен Иероним в своем описании событий, происходивших в Андреевском скиту, приводит некоторые дополнительные подробности:

<…>[Булатович] явился ко мне в комнату и стал к столу, за которым я сидел, не произнося ни слова, ожидая, когда войдут единомышленные ему из братии. Когда же вошло достаточное число их, он произнес молитву:«Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа», и, изобразив на себе крестное знамение, обратился ко мне с требованием о добровольной сдаче управления скитом и удалении из оного. На требование мое дать письменное распоряжение монастыря Ватопеда, он повторил то же свое требование о сдаче и удалении из скита. Я ему возразил, что, как он уже не принадлежит к числу нашего братства, то и может уходить из скита, ибо дело мы можем уладить между собою и без его участия. Пришедшие с ним закричали, что он наш, а не чужой. В это время он, поддерживаемый кричавшими, вскочил на стол, предварительно крикнув:«Ура! Берите!» — причем хотел схватить меня, но его удержали. После этого бывшие с ним бросились избивать находившихся при мне отцов, единодушных со мною. Меня не били и вывели за порту из скита, предварительно обыскав меня. От страха трое из отцов выскочили из окна из второго этажа и разбили себе ноги; других же, избитых и израненных до крови, в одних подрясниках и без шапок выбросили также за порту из скита, — из которых, кроме меня, 3 иеромонаха, 1 иеродиакон и 12 монахов. У нескольких братии, запершихся от страха в своих кельях, взломали двери и избили их до беспамятства [1129].

Для полноты картины приведем еще одно свидетельство — монаха Николая (Протопопова), одного из активистов имяславской партии, очевидца и участника сражения в Андреевском скиту. Его рассказ написан не без доли крепкого крестьянского юмора:

Отец Антоний вскочил на стол для того, чтобы его не задавили, так как он из себя малосильный и небольшого росту. Первым долгом о. Гавриил и иеромонах Иаков (сторонники о. Иеронима) ухватили о. Антония за горло и начали душить, так как его считали всему делу головой, сильным в деле и на словах. Им хотелось его убить и этим погасить все дело. Но их попытки оказались тщетными. Гавриилу дали одну»столбуху», и он онемел, выпустил о. Антония. На Иакова бросился о. Афанасий и, вцепившись в бороду, оттащил от о. Антония, и последний стал невредим<…>

At this time, the brethren were filled with excessive anger and rushed with a bang. There was a great battle on both sides. First with his fists, and then one let him drag the other by the hair. It was a wonderful sight. At the bottom of the arms, legs, body, and at the top there was only wool (that is, hair). And they began to drag (the Jeromees) out of this heap one man at a time into the corridor, where the brethren stood in two ranks, receiving the booty and escorting (the Jeromees) some by the hair, some by the sides and with a sentence, some were beaten for what, so that he would know. In this way they were escorted to the stairs, and down the stairs they went as they pleased: some walked upside down, others went down with their feet down, and counted the steps with the back of their heads... They were escorted to the very cathedral platform, and there they were honorably taken by the arms and led out of the Porto (gates)<... >

Monk Nicholas (a singer) threw himself out of the window, on the marble platform, but he was caught up in flight by the brethren standing below and did not allow him to fall to his death. Hieromonk Merkury also wanted to jump out of the window, but Fr. Sosipater Sr. restrained him, saying:

"You have to go through the doors. Wait in line...

At this time, Fr. Sosipater Jr. ran up and said to Mercury:

"Don't grieve, come here."

And he grabbed him by the hair, but could not drag him out into the corridor, since the hair was loosely attached and remained in the hands of Fr. Sosipater. Then Mercury was grabbed by the scruff of the neck and dropped out the door<... >

Fr. Pavlin, the cathedral elder, was wonderfully escorted, and two weeks before he had composed a dachshund, as much as each (leaving) monk was entitled to: one duckweed, one cassock, two pairs of underwear, a pair of boots, fifty rubles of money for the journey, and one hundred rubles for those who had lived in the skete for thirty or forty years.