Что касается Феофана, это — искатель человеческого лица, решительного выражения личности, когда она томится и восхищается в невидимом пожаре неопалимой купины. Он пишет подвижников Ветхого Завета — Адама, Авеля, Ноя, Мелхиседека или Иова и подвижников ранней христианской аскезы, особенно столпников сирийской пустыни. Его приглушенный, почти ночной колорит внезапно разрывается и распахивается в неистовую белизну swma pneumatikon, тела славы. С помощью революционного употребления «ассиста» (традиционного золочения) он вызывает из самых густых сумерек лица, озаренные отблесками пожара трансцендентности. А его фреска Троицы в тихой церкви Новгорода не что иное, как огромный взмах крыльев, биение сердца Бога, благословение всех и вся, подводящая, в знаменитой иконе Донской Божьей Матери, к возникновению женского лица, совершенного, как жемчужина, как капля вечности.

Это призвание красоты, на котором взросла русская духовность, выразилось на протяжении трагического XX века в свидетельстве тысяч мучеников, но также и в многочисленных произведениях искусства, в литературе и кино. Я думаю о Реквиеме Анны Ахматовой или о том старом докторе, которого описывает Солженицын в Раковом корпусе: в некоторые моменты полной тишины его сердце расплавляется, становится тихим озером, отражающим луну и звезды. Тогда он может принять каждого больного как уникальное отражение вечности, его диагноз несет в себе спокойную уверенность. И у Тарковского мы находим на самой глубине тревоги отблеск божественной Премудрости; мы видим его и на некоторых женских лицах. В иные времена, времена конфликтов, но также и поисков, кажется, что Бог открывает Себя именно в красоте. В красоте вещей, мира, в самом ритме времен года, в безмятежности реки и леса, который великие русские романисты сумели описать, как храм. И особенно в лице праведника, святого, пророка, чья благодать создала столько икон Христа. Это одно из призваний христианской России — являть нам эти лица как в искусстве, так и в повседневной жизни.

Подлинная история, как река, несет века и миры к подножию креста, навсегда превратившегося, от самой глубины ада до небесной высоты, в древо наконец–то победоносной жизни, то есть древо Красоты. Именно об этом, — и насколько же лучше, — напомнил Борис Пастернак в стихотворении, заключающем роман «Доктор Живаго», где Христос говорит так:

Я в гроб сойду и в третий день восстану,

И, как сплавляют по реке плоты,

Ко Мне на суд, как баржи каравана,

Столетья поплывут из темноты.

Оливье Клеман

ВВЕДЕНИЕ

Книга Отблески света — сборник текстов Оливье Клемана, посвященных красоте и искусству. Этот труд удостоен премии Логос–Эйкон, врученной Оливье Клеману римским Центром Алетти по случаю восьмидесятилетия.

Этот юбилей предоставляет собой прекрасную возможность поговорить об авторе книги. Однако в духовной автобиографии, озаглавленной Другое солнце, Оливье Клеман категорически отказывается от рассказа о самом себе. Не из–за ложной скромности или от избытка смирения, — его аргументы совершенно иного порядка: «Мне нравится слушать, как другие говорят о себе, я же о себе говорить не люблю. Что представляется мне единственно важным, так это тот поворот сердца, что делает осуществимым будущее. «Иди и впредь не греши», — говорит Иисус взятой в прелюбодеянии женщине, спасая ее от избиения камнями. Все вновь и вновь обновляется. Нет больше смерти. Тем не менее смерть остается зеркалом, в которое мы не перестаем смотреться… Вот почему мне не кажется возможным говорить о себе, — зеркало разбито. Но я хотел бы попытаться говорить о Нем. О том, как Он ищет нас. Как Он искал и нашел меня».

Центральная ось жизни Оливье Клемана — спасение, явленное во Христе; следовательно, если мы хотим рассказать об Оливье Клемане, нам надо говорить о Христе и о дарованном Им спасении. Я глубоко обдумал это утверждение и вывел из него три основных положения, которых было бы достаточно для того, чтобы обратить внимание на богатство его свидетельства и актуальность его мысли. Эти же самые пункты стали, безусловно, одной из главных причин присуждения ему центром Алетти первой премии Логос–Эйкон.

Начиная с опыта спасения

Встреча с Христом, открывшемся как Спаситель, и ответ веры в исповедании Господа воскресшего представляют собой завершение долгого периода жизни Оливье Клемана, обуреваемой «поиском Бога в Его отрицании», тогда как Бог искал его, чтобы подарить ему жизнь; это открытие Духа Святого, души и бесконечности, откровение невидимого и духовного, филогенез Духа, который приводит к тайне Иисуса. Так Оливье Клеман повествует притчу о своей жизни христианина, с теми полным сознанием и богословской ясностью, что сопровождают все его труды, — через Дух, в Сыне, к Отцу. Вера в Святую Троицу позволяет ему пережить некий исход, путь от изоляции к общению, посвящение в сообщество, каким станет для Оливье Клемана Православная церковь, связанная с Вселенским Константинопольским патриархатом.