Действительно, с детства, прошедшего еще в оттоманской империи, я близко соприкоснулся с братским общением народов. В моей родной деревне турки, греки, албанцы, христиане и мусульмане — все жили в добром согласии.

Тот же опыт я приобрел и в Монастире, но на этот Раз он был трагически углублен войной. Тогда я окончательно понял, что хороши все народы, если мы попытаемся уважать их и любить. Это страх делает их Жестокими.

Слабость многонациональных государств заключать в том, что все они опирались на господство лишь какого–то одного народа, турецкого или австрийского. Они не сумели вовремя организовать себя на феде. ральной основе, до того как движение малых народов разрушило их.

Здесь много преувеличений. Мы должны заново взглянуть на историю этих империй, должны их реабилитировать. До Первой мировой войны оттоманская империя двигалась к подлинному федерализму. Что касается Австрии, то на Придунайских землях она обеспечила процветание, порядок, реальную свободу, высокую культуру.

Эти империи исчезли. Однако при совершенно иных обстоятельствах аналогичный опыт разнообразия в единстве я вновь нашел в Соединенных Штатах. Наши греческие общины в этой стране, сохраняя всю свою самобытность, полностью внедрились в тамошнюю жизнь…

Американцам потребовалось много времени, чтобы понять, что они уже не англосаксонская и протестантская нация, но микрокосм всего белого мира.

Сегодня это уже свершившийся факт. Избрание Джона Кеннеди, католика, на пост президента как раз и выявило это новое сознание. Принятие Православия в качестве одной из «основных» религий — также важный симптом…

Американцам остается разрешить проблему чернокожих. Это невозможно сделать теперь просто с помощью чистой интеграции, но лишь путем создания новой цивилизации, выросшей из многих рас и многих культур. Если Соединенным Штатам это удастся — но удастся ли? — они станут микрокосмом вселенной и одновременно осознают свою ответственность в отношении стран третьего мира.

Но возникает вопрос, возможна ли столь глубокая трансформация — я не говорю только о Соединенных Штатах — без духовного обновления. Одной науки и техники недостаточно для того, чтобы возвести новую мировую цивилизацию. Цивилизация немыслима без духовной основы. Потому что без нее она будет лишь безысходной схваткой боязливого консерватизма, который может стать и удушающим, и разрушительной революции. Но в сердце человечества, стремящегося к единству, должна находиться неразделенная Церковь. Эта обновленная Церковь ничего не будет требовать, ничего навязывать. Христианские империи мертвы, теократии исчезли с лица земли. Влияние Церкви будет подобно закваске или сиянию света: она осветит изнутри сознание, свободу, любовь, она благословит братство народов по образу Троического Единства, в Воскресении она сумеет раскрыть окончательный смысл науки и техники…

Таким было видение Достоевского в конце его жизни: братство народов во Христе…

И уже теперь мы должны трудиться для этого братства, повсюду, где это возможно. Вот почему мне так нравятся такие страны, как Швейцария, Ливан или (он лукаво улыбается) такие, как Канада! И даже здесь я сделал все, что мог, чтобы христианские меньшинства могли вести мирную и лояльную жизнь среди этого народа и служить ему. К тому же, невозможно чтобы страна, какой бы она ни была, достигла полной этнической однородности. Для нее это даже нежелательно. Присутствие различных элементов вносит какой–то момент открытости, взаимодействия, полноты жизни.

Ныне оба движения сосуществуют друг с другом, иногда плодотворно, иногда трагически. С одной стороны, в истории, ставшей всемирной, возникает планетарный человек. Но с другой стороны, каждый народ, может быть, ради того, чтобы избежать безликости индустриальной цивилизации, хочет отыскать свои самобытные национальные корни…