— Я не пророк, а простой пастух, — ответил Амос, но бог взял меня от стад моих, и я не мог не послушаться голоса его. И возвещаю вам суд за ваши преступления.

Вскоре после этой встречи в народе начинают распространяться кожаные свитки, на которых Амос записал свои речи. Он первый знаменует плеяду великих пророков, речи которых дошли до нас. Его небольшая книга — целый переворот в религии. Звездными ночами, когда Амос пас своих овец, он подолгу задумывался над судьбами родной страны. Он знал и читал старые книги, знал о Моисее, о вольной жизни до завоевания Ханаана. Он видел бесправие людей, алчность, ханжество, идолопоклонство и чувствовал, что возмездие неизбежно. Для него Яхве был не национальным Богом, наподобие Кемоша или Ваала, а Богом, создавшим всю вселенную и требующим от людей служения добру. Острое чувство грядущей катастрофы терзало его. Властный голос звал его возвестить Израилю его судьбу. «Лев рычит, кто не содрогнется, Господь заговорит, кто не станет пророчествовать?..» И он стал пророком. Он отправился в Северное царство, беспечно пожинающее плоды своих удач, и провозгласил неминуемую гибель и разорение страны.

Его голос нашел отклик. В Северном царстве появился другой пророк — Осия. Но если Амос был весь гнев, обличение, гроза и буря, то Осия — человек с чутким и нежным сердцем — заговорил по–другому. Здесь переход, подобный тому переходу, который мы слышим в 9 симфонии Бетховена между второй и третьей частью.

Осия был глубоко несчастен в своей личной жизни. Ему суждено было в своей любви испытать горечь измены. Но такова была сила его чувства, что он готов был все простить ветреной женщине и вернуть ее. Эта драма послужила ему канвой для его книги. Он сравнивает Израиль с неверной женой, которая оставила своего мужа. Для него народ, ушедший от Яхве и поклоняющийся языческим богам, — изменник. Но милосердие Бога покрывает все, Он готов простить тех, кто ищет покаяния.

И не только в том, что Израиль воскуривает фимиам Ваалу и Астарте, видит Осия измену. Но и в том, что он отверг высшие заповеди жизни.

Он, подобно Амосу, мечет гром и молнии против насильников и преступников.

Слушайте слово Яхве, сыны Израиля,

Ибо суд Господень с жителями этой земли!

Ибо нет правды, нет милосердия,

Нет Богопознания на земле!

Напрасно думают люди умилостивить Яхве обильными жертвами, напрасно приносят баранов и снопы перед изваяниями быков в Самарии. «Не спасет тебя телец твой, Самария. Телец — дело рук Израиля, художник сделал его — он не Бог!»

«Я милосердия хочу, а не жертвы»! — так говорит Осия от лица Яхве.

И Амос, и Осия представляли Немезиду Израиля вполне конкретно. Дело в том, что в это время на политическом горизонте поднималась могущественная Ассирийская империя. Остроконечные шлемы их воинов, их грозные стенобитные машины, их меткие стрелы и неутомимые всадники уже появились под стенами многих городов. Армии ее царей уже заставляли трепетать весь восток.

В 722 г. ослабленное внутренними раздорами, хозяйственным и политическим кризисом Северное царство стало жертвой царя Саргона. Уцелела лишь гористая Иудея, на которую ассирийцы наложили тяжелую дань. Население же Северного царства было уведено на восток и навсегда исчезло со страниц истории.