Что такое мода, в двух словах? Это поверхностное, популяризированное, немножко измельчавшее, но все-таки отражение каких-то глубинных процессов в обществе. Поэтому когда в общество, где религиозное сознание, религиозная философия, религиозное искусство и так далее железной рукой выкорчевывались у нескольких поколений, вдруг на них пришла мода, стоит задуматься над тем, почему это произошло. Это не только из протеста. Могло бы быть все по-другому.

Что касается Галича, то его вера была плодом твердого, глубокого размышления, очень непростых внутренних, духовных процессов. Но я обычно о таких вещах не говорю, хотя меня часто об этом спрашивают. Он был моим прихожанином, так что это некоторая “врачебная тайна”.

Библейские темы в поэзии Галича – в “Легенде о Рождестве” и других?

Для Галича вся библейская сюжетика преломлялась в актуальности сегодняшнего дня – и в “Рождестве”, и в “Мадонна шла по Иудее”… Что говорить о поэзии? Надо просто устроить вечер поэзии и читать эти стихи. О стихах говорить – дело бесполезное, их нужно читать и для этого нам нужен специальный вечер. А толкование стихов – очень неблагодарное дело. Хочется просто читать стихи, а не давать к ним комментарии.

Библейские темы у Маяковского?

Это явно антихристовы темы. Его литургические термины, его бравада – это явная ненависть к Иисусу Христу, вера не в Него.

Маяковский был человеком необычайно незащищенным. Болезненный душевно юноша. Посмотрите на его глаза на ранних фотографиях – почти затравленные, мрачные глаза. Он напоминает мне в чем-то Ницше, который восставал против Христа, против Бога, но всегда говорил сакральными, священными словами, потому что не мог оторваться. Как говорил герой Достоевского, “меня всю жизнь Бог мучил”. Поэтому у него без конца присутствует конфликт с Богом. Вместо Бога он ищет прибежища в любви и трагически его не находит. Собственно говоря, “Облако в штанах”, все эти ранние вещи – это катастрофа любви. Он как “Недоносок” у Баратынского, существо, которое мечется между Небом и землей. И библейские образы его преследуют. И в “Мистерии-буфф” что-то чувствуется. У него есть богохульное стихотворение про монашек. Я его сумел прочесть как-то по-другому и почувствовал, что когда перед ним прошел рой монашек, которые ему не понравились, он ведь страдал в этот момент за Христа, которого они представляли здесь. У него все сложно и болезненно. А потом он пытался заменить любовь воспеванием народнохозяйственных процессов и революционных завоеваний. Естественно, это тоже не дало ему утешения. Результат был трагическим. Я не верю в его богоборчество. Я всегда вспоминаю слова Лютера, согласно которым некоторые кощунства для Бога, может быть, не так страшны и горьки, как иные благочестивые слова. Это может быть вопль страдающих людей. И это совсем не то, что у Есенина в “Инонии”. Поэма “Инония” – активно антихристова. Есенин там строит модель антихриста и делает это сознательно. У Маяковского это по-другому.

Как Вы относитесь к пониманию Бога в произведении Айтматова “Плаха”?