Христианство — это Сила, и если мы этого не получаем, мы просто проходим мимо этого дара. Дух Божий — это Сила Божия, она преображает человека, она делает его способным осуществлять то, что в обычном состоянии он осуществить не способен. Это называется миропомазанием. Почему? В древности епископ, апостол, священник возлагал руки на новокрещаемого, и Дух Божий благословением исходил на человека. Это древний жест, потому что руки — это антенны. Потом, когда число верующих увеличилось, епископ давал священникам, своим исполнителям, особое освященное ароматное вещество, которое называлось мирро. Его изготавливает глава Церкви, обычно сам патриарх или митрополит; у нас в Донском монастыре обычно его приготавливали из благовонных восточных масел. И на престоле хранится вот это мирро.

Далее, таинство Евхаристии. Это продолжение Тайной Вечери, то, что мы называем причастием, когда вновь и вновь в храме звучат слова Христа, сказанные в ночь перед его смертью, когда пища человеческая, хлеб и вино, становятся реально присутствующим Христом. Он сказал: «Я с вами буду, Я есть хлеб, который пришел на землю, небесный хлеб». Подобно тому, как человек не может жить без пищи телесной, дух его не может жить без этого хлеба.

Трапеза Господня — это есть таинство Евхаристии. Его называют также обедня, на Западе мессой, но это все единое — совершается таинство. Христос присутствует, не в книге, не в памяти только, а в реальной Силе, здесь и теперь. Эта Святая Чаша, трапеза Нового Завета, продолжается.

Таинство священства это есть таинство продолжения деятельности Христа, Его служения через функцию служителя Церкви. В Церкви каждый христианин, получивший при миропомазании печать дара Духа Святого, каждый христианин является служителем Божиим. «Мы царское священство», — говорит апостол Павел, повторяя древние слова Ветхого Завета. У нас нет жрецов, которые были бы кастой, которая стоит над миром остальных людей. Священник лишь голос Церкви, он как бы делегирован от Церкви, от всей общины, и, когда совершается таинство, он произносит эти слова священные от лица всех, от лица каждого из вас.

Апостол Павел в своем Послании говорит: «Не я живу, но живет во мне Христос», — тем самым он открывает тайну священства. Священник может быть и слаб, и немощен, и иметь множество недостатков, но через него действует Христос.

В истории Церкви неоднократно поднимался вопрос: действительно реально таинство литургии, если совершает ее недостойный священник? И на это Церковь отвечала всегда так: может, и не достоин, но не он совершает таинство, а все христиане.

В связи с этим я вспоминаю один западный фильм, который шел после войны. Там показывается тюрьма нацистская, в которой еще была Церковь, где заключенные могли молиться. И там был старичок–священник, который служил литургию. И каждый день, когда Церковь была открыта, люди, ожидавшие сурового приговора, часто смертного, шли молиться в этот храм. И только один человек был, который отвергал все это.

И вот момент, когда совершалась литургия, старый священник почувствовал, что сердце ему отказывает. Он вынес Чашу и сказал громким голосом: «Вы можете подойти к этой Чаше, но мои руки уже не могут ее держать, ее может держать только священник — вон он», — и указал как раз на того, кто никогда не участвовал в богослужении. Поставив Чашу на престол, священник упал и тут же скончался. И весь народ повернулся к этому человеку, и тот был смущен и сказал: «Я же не имею с этим ничего общего».

Но люди ответили ему: «Мы идем к Святой Чаше, а не к тебе». И тот вынужден был подойти к Святому престолу, взять эту Чашу, поднять ее, и люди подходили и причащались Тайной Вечере один за другим, и не замечали его, потому что он здесь был только служащим, только исполняющим какую–то функцию. Они понимали, что таинство совершается, они инстинктивно, перед лицом опасности, смерти, в этих экстремальных условиях, пережили опыт того, что все совершается реально.

Есть также таинство брака. Вокруг него существует много суеверий. Например, иные люди считают, что если они повенчались, это будет крепче и надежней. Попытка превратить таинство в волшебство, чтобы без нас, автоматически все срабатывало, — это ложный, неправильный подход к таинству. Что такое таинство брака? Из семи христианских таинств оно единственное, которое установлено не Христом, а еще в Ветхом Завете. Его чудо заключается в словах Божиих: «Да будут двое плоть едина». Вот когда люди столь близки друг другу, что становятся одной плотью, одним существом, — вот это и есть Божие благословение и таинство.

Естественные чувства играют здесь роль дополнения, а на самом деле это глубинная тайна, потому что настоящая человеческая любовь глубоко духовна. Поэтому в Церкви не существовало специального обряда венчания: двое, мужчина и женщина, признаваемые языческим римским муниципалитетом как муж и жена, если они христиане, приходили в храм, вместе причащались, и священник объявлял их мужем и женой — все.

И только в Х веке впервые появляются те слова и обряды, которые мы имеем сейчас. Что они обозначают? Они обозначают призывание Духа Божия на этот подвиг, чтобы люди учились любить друг друга, потому что, оказывается, это совсем не так просто.

Почему появились эти молитвы? Потому что в каждом столетии личностное начало становилось все более важным. Если, скажем, в раннем средневековье в семье не было проблемы: женщина знала свое место, мужчина — свое, он охотник, он воин, он хозяин во дворе, она хозяйка в доме, социальная структура была довольно прочной. Но потом, когда она стала меняться, любовь подвергалась серьезным испытаниям.

И вот для укрепления ее, для того, чтобы дать любящим, вступающим на общий путь, пищу для новых размышлений, был увеличен обряд таинства и были введены символы: кольца, обозначающие бесконечность любви, общая чаша, которая с древних ветхозаветных времен обозначала единство жизни, и добра, и зла, и испытаний, и радостей, и, наконец, — венец из цветов, который возлагался на брачующихся, что всегда было знаком праздника. Но поскольку цветы не во всякой стране и не во всякое время можно было найти, то в древней Церкви появились венцы в виде обруча, небольшой короны, а в дальнейшей традиции они увеличились, и сегодня это корона, напоминающая старинные царские короны. Но это только обряд, он напоминает нам о самой сути веры, потому что это и венец радости, и терновый венец суровой жизни.