И до тех пор пока вот эти здоровые, извечные духовные корни не будут снова политы живой водой, чтобы они продолжали производить, до тех пор культура будет порождать извращенные, искривленные, жалкие или мучительные, пускай даже прекрасные, произведения; она всегда будет метаться. Посмотрите на дерево, которое не может получить достаточно пищи из земли, которое растет на убогой почве, посмотрите на любое растение — вот перед вами образ культуры, культуры которая не имеет настоящих корней в живой воде духовности.

Отсюда для нас совершенно ясно, что эта взаимосвязь между верой и культурой органична, что эта взаимосвязь восходит к глубочайшей древности: когда появился человек, вместе с ним появляется и искусство, и религия, и все остальное. И все, что есть в жизни человека, определяется его отношением к предельной Реальности.

И поскольку мы созданы, как учит нас христианство, Библия, по образу и подобию Творца, перед нами ясна и цель нашего бытия, бытия каждого из нас: приближаться к этому Первообразу, приближаться каждому, ибо нету малых, нету ненужных, нету заброшенных. Ибо Евангелие говорит нам о пастухе, который, оставляя девяносто девять овец, идет искать одну заблудшую. Это значит, что бесконечно ценен каждый.

Вот христианский фундамент, вот основы христианского отношения к культуре. Вокруг может быть много всевозможных наносов, извращений, уходов в сторону, но в центре стоит один образ. Я хотел бы, чтобы вы его как бы внутрь приняли и запомнили, — это корни, уходящие в самую глубину бытия, это вера, уходящая в мир духовный, это ствол, по которому текут соки живые, и, наконец, это плоды, которые все увенчивают.

Таково органичное и гармоничное видение культуры. Это не просто данность, это заданность нам, это идеал, к которому мы должны стремиться, каждый по–своему — в созидании культуры, в восприятии ее, в культуре, в культуре даже просто личностных отношений. Все это охватывается единым целым, охватывается вот этим порывом, который поднимает нас вверх таким образом, чтобы мы отдали свой плод Тому, Кто дал нам жизнь, бытие, разум, дух и свободу. Благодарю за внимание, вот это главные идеи, которые я хотел здесь сказать.

ХРИСТИАНСКАЯ КУЛЬТУРА НА РУСИ

Вы все знаете, что 1988 год — это юбилейный год для Русской Православной Церкви. Юбилей этот очень серьезный. Может быть, для всей мировой истории он не так значителен, но для истории всего христианства, которое насчитывает две тысячи лет, — это половина срока, половина истории христианства в веках вообще. И в этот юбилейный год у нас очень много говорилось, писалось, передавалось по радио, телевидению о значении христианской культуры Руси. Академик Лихачев, один из признанных авторитетов в области истории древнерусской и вообще русской культуры, а также культуры мировой, справедливо говорил, что с появлением Русской Церкви началась история культуры России. Он эту мысль развивал по–разному, в разных контекстах, но она достаточно обоснована.

Разумеется, христианство пришло не на пустое место. В Древней Руси, в частности, в Киевской Руси, была раньше своя культура, но она была архаической, примитивной культурой так называемого дописьменного периода. Это создавало особую ситуацию — ситуацию, похожую на ту, что была и в других странах Западной Европы. Если древний средиземноморский мир уже в момент явления христианства имел позади историю культуры, создав богатейшую литературу, искусство, философию и науку, то Европа, Западная и Восточная, в том числе Древняя Русь, ничего такого практически не имели. И поэтому — как бы единым прыжком через пропасть — из первобытного мира славянские племена, входящие в Киевскую Русь, вошли в сложный мир духовной культуры христианства.

Конечно, этот процесс был очень непростым, конечно, были силы, которые ему сопротивлялись, но во всех существующих источниках мы видим, что христианизация Руси произошла сравнительно плавно. Есть только одна летописная фраза, в которой говорится — смутно, намеком, но намеком достаточно четким — о действиях Добрыни, дяди князя Владимира, и еще одного деятеля княжеского, о действиях насильственных. Мы сопоставим это примерно с той же эпохой в Европе. Скажем, Карл Великий. Он действительно насильственно насаждал христианство.

Что произошло потом? Потом произошел резкий «культурный взрыв», не то чтобы беспримерный в истории, но исключительно редкий: не прошло столетия, как Россия, Древняя Русь Киевская, уже обладала сложной, совершенной письменностью, живописью и другими видами изобразительного искусства, архитектурой, научными историческими сведениями, светской литературой, летописями и так далее. Очень быстро начала развиваться грамотность, и в документах, правда, преимущественно уже XII века, мы находим письма уже не выходцев из образованных слоев общества, а просто рядовых людей.

Дальнейшее развитие идет стремительно, по нарастающей: возникают великолепные иконописные школы в Москве, Новгороде, Твери, возникает совершенно оригинальный тип христианского храма (византийский был родоначальником, но от него пошли кавказские храмы с коническими возглавиями и русские храмы со шлемовидными возглавиями, которые потом превратились в луковицы), идет развитие самых различных областей культуры. Вплоть до предпетровского времени. И вот тогда возникает новый кризис.

Вначале, когда Русь приняла христианство, она вошла в семью европейских народов, начался обмен духовный, культурный. Культура не может развиваться в изоляции — это доказано всей историей. Культура обязательно должна существовать на вдохе и выдохе, на том, чтобы она была открыта другим культурам и могла делиться своими сокровищами с окружающим миром. И вот принятие христианства при князе Владимире было выходом на историческую арену, на культурно–историческую арену, не в плане завоеваний или государственного устройства, а в плане создания духовной культуры. Но после монгольского ига стала возникать тенденция, опасная для культуры, — тенденция к самозамыканию.

В то время уже огромное Московское царство, простираясь от Сибири, завоеванной Ермаком, до прибалтийских краев, ощущало себя наследником христианской традиции Рима и особенно Византии, и это было исторически справедливо. Действительно, восточное христианство больше уже нигде так не расцветало, особенно после падения Византии, как в Москве, в Московии. Но эта ситуация оказалась опасной, потому что началось культурное сворачивание, культурный изоляционизм, который породил величайший раскол в истории русской Церкви и русской культуры — я имею в виду так называемое старообрядчество.

Старообрядчество возникло в очень сложной ситуации, когда, с одной стороны, шли веяния с Запада, далеко не всегда положительные, с другой стороны, были стремления замкнуться, с третьей — возникали всевозможные неортодоксальные концепции, реформистские движения, которые охватили всю Русь и вызвали бурные политические и церковные события. И вот Московское государство, испытывая нужду, преимущественно политическую и экономическую, в том, чтобы сближаться с Западом, восприняло положительно ряд церковных реформ, которые провел патриарх Никон.