Предложу тебе повесть от старчества, приличную к сей материи: «Брат некий вопроси старца, глаголя: како в мире суще мирстии людие, пост и молитвы презирающе и всякими брашны питающеся, без воз­держания ядуще и пиюще, и иже даяти и взимати, друг друга снедающе и по вожделению похотей своих всегда творяще, и в клятвопреступлении дни свои провождающе, и не глаголют, яко падохом или согре­шаем, ни от Причащения себя отлучают. Мы же постом и молитвами и бдении и сухоядением пригвождаеми и всякаго покоя плотскаго лишаеми, присно плачуще и сетующе и глаголем, яко погибохом и Цар­ствия Небеснаго отпадохом, и повинни есьмы геенне? Сия слышав старец воздохнув и глаголаше: добре рекл еси, чадо, яко мирстии не падают; падоша бо единою дивным и лютым падением и ниже встати могут, ниже к тому пасти, и кая убо печаль диаволу бороти долу лежащих и николиже возстающих? Иноцы же не тако: но овогда побеждающе, овогда же побеждаемы; падающе и паки возстающе; оскорбляеми и оскорбляют; борими и борют диавола. Мирстии же не к тому; первый бо падеж многаго ради нечув­ствия приемши, ниже видят, яко пали суть, и отсюду не возстают. Обаче да увеси, чадо, яко не точию аз и ты, иже мнимся иноцы быти, требуем всегда трезвитися и плакатися, но и велиции постницы требуют слез и труда многа»...

Любезный брате! Не подумай, что я пишу к вам из каких-либо видов моих, но единственно от сострада­ния к тебе; сей мой совет не от моего скудоумного разума, но от Священного Писания и от отеческих учений, оставляю на избрание благого твоего произво­ления (II, 72, 100—101, 102—104, 105—107, 108).

...Все роды жизни имеют свои кресты и утеше­ния, это вам довольно известно, а ежели вы будете представлять себе в семейной жизни одни только удовольствия, а, напротив, в монастырской одни только трудности и кресты, то само собой воля плоти возьмет перевес над духом; а надобно представить себе и тягость семейной жизни, и, напротив, безпечалие о житейских обстоятельствах монастырской, и спокойст­вие совести, от малых пожертвований собою приобре­таемое, то, верно, весовая стрелка станет на стороне монастырской. Святой Апостол не возбраняет же­ниться, только предпочитает лучше безженное жи­тельство; а тем говорит: скорбь плоти имети будут таковии (1 Кор. 7, 28). Вам известен образ мирской суетной жизни: надобно подражать всем ее приличиям. Рассмотрите себя, способны ли вы к оно­му? Вы любите заниматься словом Божиим и учением святых отцов, но так ли это удобно в мирской жизни? И вообще, когда хотите жить благочестно, то не избе­жите того, о чем святой Апостол говорит: а хотящии благочестно жити, гонимы будут (2 Тим. 3, 12). Неизвестно еще, какая будет партия? Всем сим рас­суждением я не возбраняю вас от светской жизни, равно и не привлекаю к монастырской. Без звания Божия невозможно презреть мир и прелести его. Ожидайте, как Бог о вас устроит; конечно, Его устро­ение на лучшее происходит; а паче когда свою волю предаем совершенно Его святой воле (I, 16, 49—50).

Скорби монашеские и мирские

Получил письмо от К.; пишет, что сын их ма­лютка перешел в вечность; и еще скорбь: в деревне побило градом хлеб; вот какая мирская жизнь, она растворена скорбьми, несравненно большими наших; мы скорбим о душевном устроении, что падаем и Бога прогневляем и не имеем смирения; а они о другом — житейском скорбят, которое поражает сердца их (IV, 47,104).

Образ жизни духовной редко кому открыт в миру

Они не понимают образа жизни ду­ховной, думают, что все равно и там можно молиться и прочее, но ты теперь отчасти искусила ту и другую жизнь; верно нашла, что тут истинное училище и не можно обольститься мнимыми добродетелями, а тотчас покажут, как далеко еще отстоим от настоя­щей жизни. А там похвала людей и бесов, и свое мнение подавало бы еще руку к мнимому доброделанию, но ежели бы ты еще пожила дома, то немудрено попасться и в дом умалишенных. Некоторые из мир­ских называют таковых: «зачитался», а надобно сказать: «впал в прелесть» (III, 104, 218—219).

Ты, описавши скорбно проведенную юность твою, признаешь непостижимый о тебе Промысл Бо­жий, пекущийся о спасении твоем. Точно, что бы ты была с твоим пылким характером? и не имея поня­тия, что должно иметь борьбу со страстьми и смире­нием привлекать милость Божию. К сожалению, эта наука редким известна в мире: а ежели что и дела­ют доброе или не падают, то и это служит пищею самолюбию, которое, в свою очередь, поддерживает их (III, 231, 386).

Несогласие и раздоры в семейной жизни - наказание Божие, попущенное за грехи

Бывает же в замужстве несогласная жизнь и оскорбление от супруга, что есть явное наказание Божие, попущенное за грехи; но как ныне свет, большею частию, совсем противного мнения и образа жизни, то иногда партии не уступают друг другу в измене; и это есть также наказание Божие, на душе ослепление (I, 45,100).

Мир и согласие вместе живущих зависят от самоукорения, смирения и терпения

Немало посетовали мы о скорбных твоих проис­шествиях; враг не престает воздвигать свои козни к разрушению, а мы, немощные, не имеем против него твердого оружия — самоукорения, смирения и тер­пения; а напротив, с обеих сторон оправдания, отчего и тяготы друг друга не переносятся; почему не толь­ко не видно в вас понуждения к заповеди Христовой, но еще и готовность к преступлениям оных; за то и лишаемся многовожделенного дара Божия — мира и находимся более в смущении (V, 454, 618).

Любите укоряющих как благодетелей

...Ты, конечно, веруешь, что всякая скорбь, и от кого бы ни была, попускается от Бога; Он действует людьми как оружием в деле нашего спасения; о сем много есть у святых отцов: Марка, Дорофея, Исаака и прочих; я тебе не назначаю, сама отыщешь; преж­де много о сем писал. Ведь все мы хотим спастися, идем к одной цели; но заблуждаем по распутиям, друг друга осуждаем, зазираем, уязвляем; Бог на все это смотрит и попускает сему быти для нашей же пользы; а какой, скажешь, пользы? прочти у старца Паисия в письме к иерею Дмитрию, отчего пришли у него множайшие из братии в такое устроение, что «любили укоряющих как благодетелей» и прочее; благое устроение там увидишь; не оттого ли, что были люди, которые их укоряли и делали другие мно­гие пакости? Видно, им казалось в них нечто дурное, а того в них не было; а иначе нельзя бы было назвать и терпением. Однако не должно считать тех погибшими, ибо и они, в свою очередь, от других теми же действиями очищались; а добрые подвижники считали их не только орудием своего спасения, но и благодетелями, не исчитывая их злобу. В Лавсаике, думаю, вы читали, как ваша братия — сестры пробирали бедную Исидору, сделали ее как злато чисту, а сами-то неужели погибли? нет, они многие получили спасение, им казалось в ней все худое, так, как и нам в людях часто кажется худо, и мы берем на себя сан строгого судии и истязателя, забывая о своих гре­хах... Что же из сего выходит? Которые благодушно терпят, получают пользу; а нам остается покаяние, и в свою очередь терпение. Помни же слово, что нам кажется в людях худое, а у них или этого нет, или не видят за собою; а нельзя сего отнести суждения и истязания на всех и каждую, и злобную жизнь и нрав (III, 267, 470—471).