Сильнее, чем где–либо, традиции оригенизма были в Великой Лавре св. Саввы в Палестине. Известно, что в Египте оригенисты формально подверглись осуждению уже в 400 г. С самого своего зарождения монашеский аскетизм испытывал соблазн платонического спиритуализма. Являясь по сути широким народным движением, монашество изначально выражало эсхатологическую природу христианства. Тысячи христиан добровольно посвящали себя непрестанной молитве в одиночестве и бедности, потому что для них грядущее Царствие Божие, начатки которого они обретали в молитве, было важнее всякой мирской реальности. Этому стихийному движению Ориген предложил философию, которая, с одной стороны, несомненно делала монашество более понятным эллинистическому миру, но с другой, изменяла самую природу монашеского движения. С точки зрения Св. Писания, различные стороны монашеского аскетизма: безбрачие, посты, умерщвление плоти — имеют целью очистить оскверненную грехом плоть и таким образом приуготовить ее к воскресению. Монашество понималось как пророческое служение, предвосхищающее реальность грядущего Царства. Для оригенистов же материальное тело, в котором душа заключена, как в темнице, вследствие греха, не имеет в этом Царстве никакой части. Поэтому монах должен стремиться не только очистить тело, но и совершенно освободиться от него. Сама непрестанная молитва становится «умной» молитвой, имеющей целью отрешение ума от всего материального и возвращение его в первоначальное состояние. Таким образом, библейское линейное восприятие духовной жизни как ожидание грядущего Царства заменяется на вертикальное, ищущее прежде всего освобождения от материи.

Некоторые современные исследователи (де Любак, Даниелу, Бертран), желая восстановить Оригена в достоинстве величайших христианских учителей, подчеркивают, что в своей экзегезе он придавал большое значение богословию истории и центральное место отводил при этом Христу. Однако Peri arcwn, как, впрочем, и многие экзегетические отрывки, все же свидетельствует о том, что учение Оригена о человеке, его понимание Воплощения и его эсхатология могут быть поняты только в рамках спиритуалистического монизма, по существу платонистического. Эта метафизическая система сделалась для многих монахов Палестины и Египта основанием сомнительной духовности и привела некоторых оригенистов к самым крайним взглядам. Какие бы изменения ни привносили они впоследствии в учение Оригена, несомненно, что в своих наиболее характерных чертах оно восходит к Peri arcwn. Следовательно, осуждение оригенизма неизбежно включает и самого александрийского учителя.

Недавние исследования пролили новый свет на личность Евагрия Понтийского, который в IV в. был для египетских и палестинских монахов крупнейшим Истолкователем идей Оригена. Недавняя публикация «Гностических глав» Евагрия (в сирийской редакции, поскольку оригинальный греческий текст был утрачен) дает возможность ясно увидеть истинное происхождение учений, осужденных Пятым Собором; это — христология Евагрия, дополняющая то, что справедливо называют оригенизмом. Его имя не встречается собственно в тексте анафематизмов, провозглашенных в 553 г., но многие современные ему и более поздние источники, в которых были использованы подлинники Деяний Собора, упоминают об осуждении Евагрия на Соборе.

Не считая пятнадцати анафематизмов, принятых в 553 г., богословскую проблему, поставленную оригенизмом в VI в., освещают также два важных послания Юстиниана. Первое из них, адресованное (в 543 г.) пяти патриархам, но более известное как «Послание к Мине» (Мина был патриархом Константинопольским), представляет собой настоящий богословский трактат, составленный императором по поводу палестинских споров, и оканчивается десятью анафематизмами. Это послание получило в том же году одобрение поместного Константинопольского собора. Второе послание императора было адресовано собору 553 г. и содержало те основные положения, которые были утверждены пятнадцатью анафематизмами соборного решения.

В 543 г. Юстиниан начал свое обвинение с выступления против субординационизма в триадологии Оригена. Интересно заметить, что собор не последовал за императором в этом пункте и не провозгласил никакой анафемы по поводу учения Оригена о Троице. Это учение, кажется, фактически не интересовало палестинских монахов–оригенистов, которые подготовили почву для соборного решения. Неясность тринитарных воззрений Оригена в большой мере была следствием философских предпосылок его учения о творении, которое он считал совечным Богу, не делая установленного посленикейским богословием различия между вечным рождением Сына и творением мира во времени. Космология и антропология, наиболее уязвимые части оригеновой системы, были основной мишенью критики Собора, как и странная христология Евагрия Понтийского, которая выводилась из философии Оригена.

Анафематизмы 1–5, 10–11 и 14–15 направлены против оригенова учения о творении, грехопадении и восстановлении (апокатастасисе), которое на антропологическом уровне предполагало предсуществование душ. Хорошо известно, что в своем Peri arcwnОриген считает тварный мир вечным; Бог не «начал» проявлять Свою благость; Он «от вечности» творит череду миров, вечное единство которых осуществляется на невещественном уровне, поскольку Бог создает только разумные и равные существа. Дифференциация и в конце концов материализация умов происходит в результате их свободного выбора и как следствие грехопадения. Этот процесс дифференциации и материализации охватывает ангелов, демонов, людей и даже небесные тела, равно причисляемые к падшим разумным существам. Анафематизмы 2, 3, 4 и 5 от 553 г. совершенно конкретно осуждают идеи Оригена о происхождении мира и о природе иерархии, которая создает разнообразие существ.

Кто говорит: творение всех разумных существ включало только бестелесных и нематериальных духов…; не желая более видеть Бога, они, предав себя злым делам…, взяли себе более или менее совершенные тела и получили имена…, следовательно, одни стали называться херувимами, другие — серафимами…, да будет анафема (Анафема 2).

Кто говорит, что разумные существа, в которых охладела любовь к Богу, сокрылись в грубые тела, подобные нашим и назвались людьми, в то время, как те, кто достиг крайней степени своего зла, взяли себе холодные и смутные тела и стали называться демонами и духами злобы, да будет анафема (Анафема 4).

По присущей ему интуиции, Ориген считал, что праведный Бог мог изначально создать только разумные существа, по природе равные между собой; это неизбежно привело его к учению о предсуществовании душ и о всеобщем восстановлении. В VI в. это учение о предсуществовании, частично распространенное среди монахов, возможно, послужило импульсом для цепной реакции выступлений против Оригена. — Первый анафематизм V Собора посвящен именно этому учению:

Кто почитает баснословное предсуществование душ и восстановление, связанное с ним, да будет анафема.

Учение о восстановлении было еще раз предано осуждению в терминах, которые любил использовать сам Ориген в Peri arcwn:

Кто говорит, что жизнь духов будет подобна жизни, которая существовала от начала, когда духи не были еще падшими и погибшими, и что конец будет подлинной мерой начала, да будет анафема (Анафема 15).

В системе, созданной Оригеном, циклическая концепция времени подразумевала вечное возвращение новых миров к единственному миру «умов». Анафематизм, направленный против этих воззрений, подчеркивает одно из оригеновых противоречий. Затрагивая значимость свободной воли в иерархическом самоопределении творений (после того, как они были созданы равными и одинаковыми), он ограничивает их максимальную свободу, стремясь отбросить в сторону всякий онтологический дуализм, манихейский или гностический. Известно, что, согласно Оригену, сам сатана должен был занять свое место в обновленной духовной вселенной как одно из духовных творений Божиих, очевидно, после того, как он перестанет быть врагом Бога. Это положение было названо и осуждено двенадцатым анафематизмом. Только материальные тела обречены на исчезновение, считал Ориген. Отсюда следует одиннадцатый анафематизм:

Кто говорит, что будущий суд провозгласит уничтожение тел и что в конце времен явится нематериальная природа, и после этого больше ничего не будет, кроме чистых духов, да будет анафема.