Подумайте о том, что нам дано, не только верой нашей, но таинствами Церкви, когда освящаемая вода, в которую мы погружаемся при крещении, делает нас частицей, живым членом Тела Христова, когда, помазуясь святым миром, мы получаем не только видимую печать Святого Духа, но делаемся храмами, в которых Он обитает. Когда освящаются хлеб и вино, приносимые верой нашей, любовью нашей Богу, они делаются непостижимо, таинственно Телом и Кровью Христа. И эта вещественная тварь приобщается Христу и доносит до нас, неспособных духом воспарить к Богу, Божество Христово, спасающее и преображающее нас и в душе и в теле.

И вот, праздник Рождества Божией Матери — это день, когда родилась Та, Которая сумела за нас всех, за весь человеческий род так поверить, так уверовать, так отдаться Богу, что Бог смог стать человеком через Нее и дать нам эти бесчисленные, непостижимые для нас дары. Слава Ее смирению, слава Ее вере, слава Ее любви, слава Богу воплотившемуся и Деве Богородице — достойному сосуду Воплощения Сына Божия, Христа Бога нашего!

Аминь!

 ПОБЕДА ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ

Слово, произнесенное 2 октября 1971 г. в храме святителя Николая, что в Хамовниках (Москва)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Каждый воскресный день это малая Пасха. Не напрасно так называется этот день торжества Христова над злом, над рознью, над ненавистью, над всеми силами разлуки; и каждую субботу, когда мы собираемся в храм, мы стоим, словно на малой заутрени. Мы приходим сюда, как жены мироносицы пришли ко гробу Господню; и слышим ту же самую торжествующую, ликующую весть о том, что не надо искать Господа во гробе — там Его больше нет, и сам гроб, куда Его положили, своей пустотой теперь свидетельствует о том, что воскрес Господь. С этим чувством должны мы приходить в храм, с этим чувством и уходить: с пасхальным чувством победы Божией над всем тем, что разлучает, и с радостью о том, что и мы — соучастники этой победы; не только потому, что нам Господом дано это видеть, это знать, этим жить и этому радоваться, но потому что и в нас действует сила жизни, не временной только, а вечной. Воскрес Господь, и с Ним человеческая природа вознеслась на Небо; и теперь одесную Бога восседает Сын Человеческий. Как это дивно! Эта победа одержана для нас...

Но она действует в нас еще по-иному. Перед лицом порой очень устрашающего мира, в котором мы живем, мы себя чувствуем столь беспомощными, мы так бессильны, так хрупки — а вместе с этим в нас, в наших душах, в наших телах уже совершается силой Божией, силой благодати это чудо нарастающего воскресения, чудо, делающее нас участниками вечной жизни, когда мы станем причастниками Божественной природы. Это зачаточно в нас совершается, дается нам, как начало новой жизни, через тайну крещения. В начале шестой главы своего Послания к римлянам апостол Павел говорит, что мы, верующие, крестились со Христом в смерть и восстаем с Ним в вечную жизнь. "Крестились" — старое слово, которое значит "погрузились": с головой ушли, без остатка погрузились в смерть, с тем, чтобы вместе с Ним воскреснуть. Что это значит, каким образом можем мы погрузиться в смерть Христову?

Верно, никого почти среди нас нет, кто не потерял бы близкого человека, кто не пережил бы вместе с другими горе утраты. Те, кто пережил горе сам, это знают не только в своей душе, но и в теле своем; а те, которые видели чужое горе, могли наблюдать, что когда умрет близкий человек, родной, дорогой, когда он лежит перед нами уже бездыханный, когда на земле нет ему будущего до воскресения мертвых, он уносит с собой в гроб все то, что поверхностно в жизни, все то, что дешево, все то, что мелко. Человек перед лицом смерти самого близкого, самого родного вдруг вырастает в меру своего настоящего человеческого величия; он делается такой же великий, как смерть, почти такой же великий, как вечность. На какое-то время (а это зависит от того, глубоко ли наше сердце или, увы, мелко) все то, что слишком мелко, чтобы стать рядом со смертью, слишком ничтожно, чтобы быть пережито одновременно с тайной смерти, отходит в сторону: до этого уже нет дела, к этому уже не прикоснешься.

Так пережили смерть Христа апостолы, и не на какое-то мгновение, а навсегда. Перед ними постоянно стоял образ страшной гефсиманской ночи, когда в неописуемом одиночестве, оставленный людьми, Христос стоял перед чуждой Ему смертью,— смертью, которой Он собирался умереть ради нас. Вспоминали они и Страстные дни, и страшную Великую пятницу, когда Христос умирал на кресте, не только оставленный людьми, но как бы оставленный Богом: Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?.. Эти слова Христа говорят о более страшном одиночестве, чем то, которое Он пережил даже в неописуемо страшную ночь гефсиманскую. И каждый раз, когда эти образы вставали перед апостолами, они собой отстраняли все, что слишком мелко, слишком ничтожно, и все, что было причиной смерти их Бога, ставшего человеком. Они умерли ко всему земному и дурному смертью Христа, потому что они так Его сумели полюбить, что Его смерть убила для них все, что было причиной Его смерти...

В этом и заключается смысл таинственного для многих слова апостола Павла в его Послании к римлянам, что мы погрузились в смерть Христову. Да, мы обречены на эту смерть, она пронизывает душу и тело наши. Мы мертвость Господа нашего Иисуса Христа носим в теле своем,— говорит тот же апостол. Но не только мертвость, но и жизнь,— однако, жизнь новую, необычайную. Когда Христос предстал перед Своими учениками в воскресный вечер, когда впервые они Его встретили воскресшего, Он не вернул им земную жизнь,— земной жизни они не теряли, телом они были живы, но они умерли в сердце своем. Ведь когда умер Христос, им показалось, что погибла всякая надежда: земля победила небо, человек победил Бога; ненависть поразила любовь; немощь человеческая оказалась сильнее крепости Божией; все погибло, казалось. И они понимали, что жить больше нечем; будучи со Христом, они вкусили, испытали вечную жизнь, а теперь Его больше не было,— оставалось им как-то просуществовать, пока телом не умрут, костьми не лягут. И вот среди них Христос — живой, воскресший; живой плотью Своей, живой человечеством Своим, но живой уже не просто утраченной Им земной жизнью, а жизнью вечной; потому что Христа воскресил Отец (Еф. 1, 20), и воскресил уже в славе жизни непобедимой, за пределом смерти. И Христос даровал Своим ученикам не временную жизнь, а вечную; они ожили верой и надеждой и ликованием, ожили даром Святого Духа и самой реальностью вечной жизни, победившей в них смерть. Потому они не боялись умереть: они уже умерли у Голгофы более страшной смертью, чем телесной смертью умирают, но в ночь Христова воскресения они ожили жизнью, которой никто и ничто не может у них отнять. И они уже были присутствием на земле вечности, победы Христовой.

И когда так думаешь о значении смерти и воскресения Спасителя, когда думаешь о том, чтo случилось с апостолами, то понимаешь, почему вся проповедь апостольского века, этих свидетелей Христа, была проповедью о кресте и о воскресении, причем не врозь, а о том и другом вместе: потому что из гроба воссияла весть Воскресения, потому что смертью была попрана смерть, потому что жизнь вечная восторжествовала над временным, кажущимся поражением Сына Божия.