С частными лицами фонд Сороса сейчас не работает. Любая организация, подавшая заявку на конкурс, должна быть юридическим лицом и иметь соответствующие документы от Министерства юстиции. Один из важнейших вопросов — адаптация вчерашних солдат. Эта работа нужна, но за нее может взяться только очень серьезная общественная организация. Сотрудничество с властями необходимо. Это с трудом понимают правозащитники на Западе, которые ведут борьбу с госструктурами в течение всей своей жизни. В их стабильном обществе это естественно. У нас совсем другая ситуация. К тому же нынешняя власть готова сотрудничать с общественными организациями. Этим необходимо пользоваться.

Институт"Открытое общество"недавно проводил конкурс"Поможем вместе", посвященный пенитенциарной системе. Мы создали экспертный совет, в который на паритетной основе вошли правозащитники и работники правоохранительной системы. Было очень не просто в одном помещении соединить столь разных людей и помочь им работать вместе. Но оказалось, что это возможно. Достойнейшие профессионалы из правоохранительной системы и замечательные правозащитники сначала смотрели друг на друга крайне недоброжелательно, но потом, когда была рассмотрена одна, вторая, десятая, сотая заявки, оказалось, что они прекрасно могут дополнять и корректировать друг друга. Иногда спорить друг с другом по пять, по шесть часов, но спорить конструктивно.

Сегодня уже огромное число организаций заявили о готовности участвовать в программе"Горячие точки". Общий бюджет сейчас насчитывает порядка 10 млн. долларов. Сами гранты небольшие, по 5–10 тыс. долларов. Но мы ждем, что в этих конкурсах победят не 10 — 20, а сто, двести, триста проектов. И будут еще внеконкурсные проекты, будут более крупные проекты, которые в результате встреч объединят в себе несколько грантополучателей.

Нам кажется, ситуация только тогда может сдвинуться с места, когда ее будет решать не какая‑то одна, пусть и могучая, организация, а сотни организаций и тысячи, десятки тысяч людей. В этом и заключается секрет открытого общества — в вовлеченности в общественный процесс практически всех, в идеале, граждан страны.

Глубина глубинки

До того, как я пришел на Физтех, я почти 20 лет проработал в высшей школе. Вел практические занятия, читал лекции, принимал экзамены, участвовал в коллоквиумах. Но здесь, в МФТИ, я увидел других студентов. Причем то, что они другие, стало понятно сразу, таких студентов, наверно, нет ни в одном учебном заведении России.

Большинство физтехов из провинции, среди них мало москвичей. То, что они провинциалы, видно сразу, потому что они очень многого не знают, очень многого не читали, не видали, не слышали – даже о художниках, о композиторах и писателях, о каких‑то вещах, о которых москвичи знают, как им кажется, все. При этом физтехи – это люди с блестящими глазами, с удивительной остротой ума. На первой лекции мне иногда приходилось и приходится рассказывать им то, что рассказываешь школьникам младших классов в других условиях. А на пятой лекции с ними занимаешься такими вещами, которыми и с аспирантами в Московском университете не получится заниматься, причем не с физиками, разумеется, а с историками, филологами, философами.

Это люди, которые обладают способностью не усвоить, не просто запомнить, а именно разобраться в сути. Люди, обладающие особенностью понять, в чем дело, и очень глубоко разобраться практически в любом вопросе за максимально короткий срок.

Я привык работать с гуманитариями, многим из которых ничего не интересно. Они уже все знают, все узнали и изведали, все видали, совсем как Гильгамеш, известный герой Вавилонского эпоса о все видавшем. Общение с ними просто не получается. Мне приходилось работать на высших курсах переводчиков для Организации Объединенных Наций. Этим мальчикам тоже не было ничего интересно, кроме того, что они должны были работать в ООН, в Нью–Йорке, хотя, конечно, работали они блестяще, потому что это было связано с их будущей карьерой. Но студентам МФТИ, с которыми я работал и работаю (сначала в Жуковском, а потом в Долгопрудном), это не нужно для карьеры, не нужно для того, что преподавать какую‑нибудь культурологическую дисциплину в очередном пединституте и зарабатывать таким образом свое жалование. Им это нужно для одного — чтобы понять. Вот это главное, что отличает Физтех. Человек с Физтеха живет во многом именно для того, чтобы понять.