Александра Ульянова: Если раньше очень много было вступающих в брак до 18–ти лет по решению исполкома, по распоряжению префектур, сейчас эта цифра сократилась до минимума, и возраст вступающих в брак сейчас увеличивается: 26, 27, 28 лет — это уже нормальное явление. Сейчас очень много рождается детей у граждан, не состоящих в браке. В этом случае производится установление отцовства, и сведения об отце вписываются на основании установления отцовства. Все больше и больше пар живут в незарегистрированном браке.

Количество вступающих в брак в рабочей обстановке, то есть в будние дни, когда у нас нет торжественной регистрации брака, примерно такое же, как и в те дни, когда проводится торжественная регистрация брака. Это связано и с материальными затруднениями, с тем, что некоторые венчание в церкви предпочитают торжественной обстановке в ЗАГСе.

Единственное, что огорчает — это увеличение количества разводов. В некоторые месяцы процент развода по отношению к количеству браков достигает до 70–80%, то есть это уже даже не каждая вторая пара, а больше.

А отношение к семье, как вам сказать?.. Если люди пришли подавать заявление: жуют жвачку, семечки, соответственно одеты, в шортах: Неуважение, что ли, к этому моменту. Во времена моей молодости это было событие, праздник, дарились цветы, это было событие, которое как‑то отмечалось в семье.

Татьяна Ткачук: Ну, и вот совершенно перекликаются с этим интервью коротким, которое мы сейчас слышали, два письма из нашей почты. Автор одного письма — Игорь, он пишет:"Почему все это происходит с семьей? Никто никому не верит, как в российском бизнесе. Не получилось — можно кинуть и слинять, обмануть, переоформить бумажки. Нет никакой ответственности". Андрей пишет о том, что падение престижа семьи — естественный общемировой результат падения нравов и морали. Кстати, слушатель у нас сегодня был, позвонивший нам в эфир, с такой же точкой зрения. И Андрей же пишет о том, что на фоне суперокупаемой рекламы сексуальности и свободы образу традиционной семьи просто не устоять, что это практически невозможно.

Режиссер мне подсказывает, что у нас звонок из Петербурга есть. Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста.

Анна Федоровна: Я по вопросу о том, что у нас по статистике на десять миллионов мужчин, меньше чем женщин — надо из этого исходить. Отсюда у нас и разводы, и распущенность, и дети–безотцовщина. Вот я так считаю.

Татьяна Ткачук: Анна Федоровна, поняли Ваше мнение. Демографу слово передаю. Владимир Архангельский, пожалуйста.

Владимир Архангельский: Спасибо за вопрос. Вы знаете, в свое время в стенах Государственной Думы был даже подготовлен проект закона о многоженстве, где тоже в качестве обоснования выдвигалось то, что у нас женщин, там, правда, фигурировала цифра 9 миллионов, на 9 миллионов больше, чем мужчин. Если будет многоженство, это повлияет на то, что эти женщины будут в браке, будут рожать детей. Все бы это было бы так, если бы не то, что 90% вот этого женского перевеса приходится на возраст старше 60–ти лет, из‑за различности смертности мужчин и женщин. Поэтому ни на стабильность брака, ни на, тем более, рождаемость это вряд ли может повлиять.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Владимир. У каждого человека, который занимается профессионально семьей, очевидно, есть своя теория того, почему семья в кризисе находится. Профессор Антонова, зав. кафедрой социологии семьи МГУ, считает, что семья переживает глобальный кризис, потому что она перестала быть производственной системой — исчез совместный труд супругов; оба стали уходить на работу (соответственно, исчезла сплоченность, которая была прежде в семье), детей стали учить не внутри семьи, а за пределами; и, наконец, последний удар по институту семьи был нанесен, когда в семьях появились зарплаты жены. Антонов говорит, что во всем мире рождаемость падает там, где растет процент"двузарплатных семей".

Еще одну цифру я приведу. Одно из исследований показало, что в России только треть семей среднего класса можно назвать семьей, в которой мужчина в полном смысле этого слова является лидером, то есть обеспечивает и принимает решения — в основном, речь идет о предпринимателях с высоким уровнем дохода. Мне, честно говоря, кажется, что и эта цифра тоже завышена сильно. Мария Арбатова, пожалуйста, по поводу этих данных — Ваш взгляд?

Мария Арбатова: Я начну со среднего класса. Дело в том, что, действительно, семья у нас везде разная: она у нас одна в"уолд–классе", одна в среднем классе и одна там, где живут за чертой бедности. За чертой бедности живут так примерно, как жили при социализме, примерно с теми же представлениями. Я просто хочу сказать, что в среднем классе примерно 50% - это чисто контрактный партнерский брак.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Мария Арбатова. К сожалению, время нашей передачи подошло к концу. Мы не приняли много звонков и не ответили на многие письма.

Меняющееся время меняет модель отношений. Возврата, я думаю, в полном смысле слова к патриархальной семье уже не будет, но разговор о семье мы будем продолжать.