сроки в пермских лагерях etc, в настоящее время горячо поддерживает коммунистов и с восторгом говорит о Сталине, которого, по его мнению, «настало время реабилитировать», ибо Сталин был «нам дан Богом, он создал такую державу, которую сколько не разваливают, а не могут до конца развалить. И поверженной ее боятся хваленые капиталистические страны».

«Сталин, — продолжает о. Димитрий, — с внешней стороны атеист, но на самом деле он верующий человек, это можно было бы показать на фактах».

В этом контексте православие объявляется русской национальной

религией, а призыв к единству христиан воспринимается как направленный

против России, против ее прошлого и будущего, против ее национальной

идентичности etc. Таким образом христианство превращается в форму

выражения национального духа и в знамя национальной духовности. Ясно,

что в этом случае оно неминуемо теряет вселенский характер, забывает о

призыве Иисуса «да будут все едины» и превращается, как сказал один

православный священник из Америки, в племенную религию россиян.

Кроме этого чувство неприятия иных традиций в христианстве, является

сегодня для многих в России чем‑то в роде защитной реакции. Когда верую-

щие о своей собственной православной вере, о ее глубинах и духовных со-

кровищах знают очень немного, им начинает казаться, что отстоять свою

правоту можно только в борьбе. Через агрессивность и противопоставление

своей веры иным исповеданиям и путем постоянного нагнетания неприятия

по отношению к католикам и протестантам с целью поддержания в своем

собственном сознании образа врага.

Так, например, молодой художник заявляет по всероссийскому телеви-

дению: «Ни у одного другого народа нет такой иконописи как наша». Он де-

лает это заявление и, конечно, при этом ничего не знает о том, что представ-

ляет собой религиозное искусство у других, в том числе, и православных

народов (греков, киприотов, румын и болгар). Почему бы не сказать по-

другому, например поразиться тому, что русская иконопись такова, что нет ни одного народа, который бы не восхищался ею. Это было бы правдой, при-

чем очень лестной для русского народа, ибо не случайно копия «Святой Троицы» Андрея Рублева стала главной святыней и символом католической церкви Ste Trinite в Париже, а воспроизведения Владимирской иконы можно найти в католических храмах почти повсюду.