Сегодняшние люди, которые населяют Москву и другие города России, в большинстве своем — это уже дети и внуки атеистов, люди, родившиеся уже не в православных семьях. И поэтому так прямо сказать, что все эти люди непременно будут православными, невозможно. Очень многие из них приходят в церковь и слышат там что‑то непонятное: они не могут понять славянского языка, они не могут понять чтения нараспев; приходят в церковь, стоят, вслушиваются, пытаются прорваться к Богу, ничего у них не получается, и — уходят.

Мне, например, за последние два дня рассказали два факта. Первый: в одном из московских храмов на литургии Преждеосвященных Даров священник согласно уставу читал Евангелие — долго, красиво, по–славянски, и прихожане — церковные люди, читавшие Евангелие не раз, не десять и не двадцать, а, может быть, тридцать, сорок, сто, двести раз, сказали потом: «Мы ни слова не поняли, потому что вот он так нараспев читал, что было непонятно о чем». И второй факт: девушка из такой вот семьи, уже давным–давно не христианской, дочка и внучка атеиста, приходит в церковь и радостно участвует в богослужениях на английском языке. О, ужас! — ей понятнее то, что читается в американской церкви по–английски, чем то, что читается у нас по–славянски!

Это факт, над которым необходимо задуматься, — богослужение должно быть понятным. Хотя мне, например, очень трудно отказаться от славянского языка в богослужении, потому что я его люблю с рождения, с раннего детства, потому что прочитать Евангелие по–славянски — для меня всегда праздник! Но я понимаю, что это чтение будет очень многим непонятно, что надо читать по–русски.

Я уверен, что многие сейчас возмутятся — православный священник призывает к чтению Евангелия на русском языке! Да, это действительно звучит, как какая‑то крамола, звучит, как что‑то возмутительное, пока в центре для нас стоит чин богослужения, пока в центре для нас стоит верность традиции (мы очень любим это выражение), пока в центре для нас стоит колокольный звон, атмосфера храма, древнее благочестие, но как только в центре оказывается Христос, так многие проблемы сами собой уходят на второй план! И оказывается, что мы копья ломаем и обсуждаем, на каком языке служить и как проповедовать, и чьему пути следовать — пути отца Александра Шмемана или отца Александра Меня или, наоборот, пути отца Серафима Роуза — только по одной причине: потому что в центре нашей религиозности стоит что‑то другое, может быть, что‑то очень хорошее (потому что верность традиции это замечательно, потому что верность древнему благочестию это тоже замечательно), но не Христос.

Повторяю: пока в центре нашей религиозности стоит что‑то (может быть, что‑то очень хорошее даже), но не Христос, у нас возникает масса проблем — чьими учениками быть, по чьему пути за Христом идти, как именно исповедовать нашу веру, на каком языке служить, сокращать или не сокращать богослужения и т. д., но когда в центре оказывается Христос, все эти проблемы сами решаются. Все те проблемы, которые казались еще вчера сверхсущественными, сегодня, когда Он вошел в нашу жизнь, уходят на второй план, потому что с нами — Он, и Он Сам делает в нас и через нас то, для чего пришел в этот мир!

Он разделил с нами полноту беды

RADIO CONVERSATION BY FR. GEORGY CHISTYAKOV

09.04.96

(HOLY TUESDAY)

(cassette 10, side A)

Tomorrow is Holy Wednesday, and during the service, among other readings from the Holy Scriptures, we will read the second chapter from the Book of Job. The passage where it is told how Job, stricken with severe leprosy from the sole of his foot to the very top of his head, to the words of his wife, who suggests to him: "Curse God, and die," replies in response: "You speak like one of the fools; shall we receive good from God, and shall we not receive evil?" (Job 2:9–10) It is on this day, precisely on Great Wednesday, that both the Holy Scriptures and the Church raise the question of human destiny, of the problem of evil in the world. Where does evil come from in the world? If God is all-good and loves us, then how does He allow this evil? People often say: God punishes, there is even a folk proverb: God punished.

But God is not a ruthless demon to punish so terribly, to punish children—innocent babies—for the sins of their parents, to allow children to die of cancer, of leukemia, to endure the wars that are going on everywhere, to endure all the calamities that so terribly destroy the world around us. If God is not a ruthless demon, then how does He allow all this? Can He really punish us in this way, or tolerate all this, or teach us in this way?! No, this is impossible. But if God is such a ruthless demon who teaches us so, then we really need to do what his wife advises Job: blaspheme God and die.