Открытое письмо свящ. Г. Чистякову.

Христоцентризм — тоталитарное чудовище

В синагоге был человек, одержимый духом нечистым,

и вскричал: Оставь, что Тебе до нас, Иисус Назарянин?

Ты пришел погубить нас! Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий.

Но Иисус запретил ему, говоря: замолчи и выйди из него.

Тогда дух нечистый, сотрясши его и вскричав громким голосом,

вышел из него.

(Мк. 1:23–25)

Многоуважаемый отец Георгий,

Ваша интерпретация русской религиозности, систематически излагаемая Вами на страницах «Русской мысли», вызывает недоумение. «Мягко стелет, да жёстко спать» – сказано народной наблюдательностью о Вашем интеллектуальном типе. Ибо Вам каким‑то странным образом удается создать некое бесцветное и безвкусное христианство, христианство, не реализуемое в практическом исповедании и – что самое страшное – вводящее читателя Вашего нереальностью своей в еще более глубокую духовную трясину, нежели та, в которую тянут его полуграмотные экзальтированные националисты из коммунистических газет.

Ключ к пониманию Вашей проблемы (а это именно проблема духовная и психологическая) без труда отыскивается в Вашем отношении к традиции, к теплу православного храма, уюту русской церкви, которые для Вас являются по меньшей мере второстепенными по отношению к учению Христа. Вы об этом прямо пишете в одной из Ваших публикаций: главное, мол, – наша вера, а традицией, даже очень любимой, можно и пренебречь. Тема эта носит у Вас характер навязчивый, продиктованный, должно быть, Вашим личным опытом.

В «Русской мысли» от 10–16 октября 1996 г. (№ 4144) Вы пишете: «Мы выбираем православие только как дорогу, известную нам из опыта конкретных людей, которым мы абсолютно доверяем, считая их своими ближайшими братьями и сестрами. Для меня это оо. А. Мечев, С. Булгаков и А. Мень, мать Мария, митрополит Антоний, архиеп. Иоанн (Шаховской) и моя бабушка».

Но вера вне традиции не существует, более того, именно традиция (во всей своей полноте, не только христианской, но и околохристианской и языческой) формирует исповедальный тип, стихию духовной жизни, сложную психологическую ткань, в которой евангельское учение подобно нити, переплетенной с сотнями, тысячами других. Эту закономерность не смогли опровергнуть своим опытом даже близкие Вам по восприятию веры как доктрины протестанты, крайние ответвления которых, к примеру, баптисты, все равно – неизбежно! – обрамили свой культ модернизированной англо–американской эстетикой бизнесменов в костюмах и галстуках. В Ваших вышеприведенных словах просматривается близкий им тот же – «костюмно–галстучный» – крайне утилитарный, даже агрессивно–утилитаристский подход к христианству византийского обряда, которое‑де есть «дорога», выбираемая Вами. Примечательно, что Вы употребили именно слово «дорога», предпочтя его более глубокому и многозначному «путь». Приводимые Вами имена (Мечев, Булгаков, Мень и т. д.) являются, разумеется, частью истории православия, но ими православие не исчерпывается, так же, как не исчерпывается оно отодвигаемой Вами на второй план традицией.