М. Помазанский печалуется из‑за того, что авторы сборника говорят об обрядоверии как об одной из бед, разрушающих церковное общество, а затем ополчается на следующую фразу: «Православие есть христианство в его чистейшей форме». Так мог написать, по мнению рецензента, только «протестант, умилившийся православным богослужением или увлекшийся чтением святоотеческой литературы», но никак не православный богослов. Дело в том, что, согласно М. Помазанскому, «у православия имеется свой облик исторический, практический, жизненно–бытовой, собственно и являющийся православием в жизни».

Вот оно – то, что римляне называли punctum saliens! Не Христос, не Евангелие, а «жизненно–бытовой» облик православия составляет сердцевину нашей веры… А этот жизненно–бытовой облик включает в себя не только знаменный распев, но и колдовство, и лешего, и водяного, и запрет есть капусту в день усекновения главы св. Иоанна Предтечи, ибо по форме она похожа на голову, и проч.

Естественно, когда эту точку зрения выдвигает В. В. Розанов, вечный оппонент Православной Церкви, или декадент до мозга костей А. М. Ремизов, но в устах протопресвитера, пусть даже «карловацкого», она выглядит по меньшей мере странно. Что же касается Силуана Авернского, то он, безусловно, очень ярко и талантливо сформулировал как раз то, что имел в виду маститый зарубежнический богослов.

Православие с сильно присутствующим в нем языческим элементом: живя близ rue Epie de Bois, так думать, быть может, и допустимо. Но не у нас в России, где язычество, причем в достаточно грубой форме, сегодня торжествует; где люди 18 января идут в церковь за водой, а Евангелия в руках никогда не держали и не испытывают в этом никакой потребности. Люди идут за этой водой, ибо она «помогает»; ходят в Москве на Даниловское кладбище – «к Матронушке на могилку», где какая‑то старуха дает им песочек, на котором надо настаивать воду и пить её каждый день, чтобы вылечиться от той или иной болезни; идут к священнику, чтобы он «снял сглаз», или прямо признаются: «Я Евангелие не люблю, я люблю акафисты»… Нас, живущих дома – в России, откровенное исповедание точки зрения, изложенной в письме из Парижа, заставляет хвататься за голову.

У нас сегодня православие, действительно, на подъеме, но пока это православие не святых отцов, не преп. Сергия или св. Тихона Задонского – у нас сегодня это «православие» Розанова, Кузмина, Ремизова, Сологуба, а вместе с ними и прот. М. Помазанского. Все сегодня знают, что постом нельзя есть мясного и молочного, иначе счастья не будет, но мало кто задумывается над тем, что неплохо бы помочь нищему или больному и вообще нехорошо лгать, завидовать и сплетничать – особенно постом. Это как раз Розанов писал, что народ не любит проповеди, но любит акафисты…

Смешавшись с язычеством, это православие стало удивительно злым. Так, например, в книге о блаженной Матроне, которая уже не раз переиздавалась, причем огромными тиражами, и продается почти в каждом храме по всей России, рассказывается, как перед войной какие‑то люди будто бы пытались проникнуть в крипту, где покоился св. Иоанн Кронштадтский, чтобы перенести останки батюшки в другое место. И тут святой будто бы сам встал из гроба и воскликнул: «Нечестивцы, потоплю город кровью и уморю голодом». Притчу эту страшно читать, а книгу, в которой она излагается, просто противно держать в руках! Св. Иоанн – пасхальный батюшка, всегда светившийся любовью, – выведен здесь в виде просто–напросто какого‑то восточного божества – то ли вавилонского Мардука, то ли львиноголовой египетской богини Сохмет.

А причина всё та же! Евангелие задвигается на второй план, обрядовая сторона веры становится чем‑то самодовлеющим и самоценным. Нет и тысячу раз нет! Православие – это всё‑таки сам Иисус и Его Новый Завет, а не жизненно–бытовой уклад или образ жизни. И живет оно не какой‑то неопределенной метафизикой или уютом русского храма, который я действительно – и пусть не смеется Силуан Авернский – очень люблю, а самим Христом.

Свящ. ГЕОРГИЙ ЧИСТЯКОВ

P. S. Что же касается моего Требника, то он – славянский, изд–ва YMCA‑Press (11, rue de la Montagne Ste‑Genevieve 75005 Paris), 1986. Чин крещения в нем слово в слово совпадает с тем, что содержится в греческом Эвхологионе, а равно и в старых славянских требниках, издававшихся по благословению Святейшего Правительствующего Синода, поэтому никакого особого русского чина крещения нет. Существует чин крещения согласно византийскому обряду, который может звучать на разных языках, но всегда очень точно и без каких бы то ни было национальных особенностей или добавлений из области народных суеверий.

За что надо бы бороться верующему

В одном из последних номеров газеты"За науку"меня упрекнули за то, что я, православный священник, не веду в стенах Физтеха борьбы с протестантизмом. За то, что я читаю здесь лекции, но не разоблачаю тех, кто по каким‑то причинам, веруя во Христа, находится вне стен Русской Православной Церкви.

Думаю, правда, что это не упрек, а, скорее, похвала, ибо здесь, в МФТИ, меня неоднократно упрекали как раз за то, что я священник и поэтому использую профессорскую кафедру для церковной проповеди, что, разумеется, недопустимо.

Однако, борьбу я на Физтехе все‑таки веду, но только с бескультурием, серостью, посредственностью, верхоглядством и т. д., ибо считаю, что именно низкий культурный уровень в подавляющем большинстве случаев приводит к"срывам"в нездоровые, экзотические и примитивные формы духовной жизни, в разного рода"белые братства"и т. п.