Раскрывая наши богатства, делясь нашими сокровищами, которых хватит на всех, мы сделаем значительно больше, чем обличая, разоблачая и ведя борьбу с инакомыслящими или инаковерующими. Оставим эти средства, взятые из арсенала времен парткомов и райкомов, в прошлом, будем стараться жить так, чтобы места им в сегодняшней реальности просто не было, ибо там, где начинается борьба и поиски врагов, там нет Иисуса, там нет правды, там нет истины.

Увы, сейчас дух борьбы захватил очень многих. Во дворе одного из московских храмов года два тому назад священник сжигал на костре книги русских религиознных философов начала ХХ века, ибо с его точки зрения они представляют опасность для православных. В начале февраля с. г. в одном из подмосковных поселков два священника сожгли в школьной котельной не знаю сколько именно экземпляров, но Детской Библии и Нового Завета, поскольку эти книги были в школу завезены протестантами. На днях я получил из Западной Сибири сообщение о том, что и там имело место такое аутодафе. Сжигался Новый Завет и книги о. Александра Меня.

Это страшно. Это не просто средневековщина, это какая‑то катастрофа. Торжество бескультурия, распущенности и злобы, а кроме того, просто уголовщина. В Средние века книги сжигали только самые темные и, главное, просто злые люди, в двадцатом веке их наследниками стали фашисты при Гитлере и наши специалисты по научному атеизму, сжигавшие библиотеки Духовных семинарий, Библии, книги св. отцов и пр., а заодно и те романы Лескова и Достоевского, которые казались коммунистическим идеологам особенно вредными ("На ножах"и"Бесы"). Неужели мы хотим быть их наследниками? Вне зависимости от того, что написано в той или иной книге и кем она привезена или издана, вандализм есть вандализм. Что же касается сожженного Евангелия, то здесь просто ясно — все сжигавшие перестали быть христианами.

Писать об этом мне, верующему человеку и православному священнику, безумно больно. А не писать, просто сделать вид, что ничего такого не было, не могу, ибо вижу, что народ наш, в том числе и внутри Церкви, болен опасной болезнью, имя которой ненависть. Лечиться от нее необходимо, причем срочно. Пока есть хоть какая‑то надежда. Всем нам остро не хватает доброты, уважения друг к другу и к мнению другого, с которым мы по той или иной причине не согласны, желания принимать людей вокруг нас такими, какие они есть, и просто мягкости.

Вот почему сегодня я обращаюсь ко всем, православным и протестантам, к верующим и агностикам, с призывом беречь и уважать друг друга. Иного пути у нас просто нет. Мир надо уберечь от ненависти, и сделать это должны христиане.

Чего ожидает общество от православной церкви в россии?

Прошло почти 10 лет с того момента, как Церковь в СССР вернулась к общественному служению. Восстанавливаются храмы и монастыри, строятся новые, достаточно большими тиражами издаются книги и журналы. Люди, которые 5–6 лет тому назад даже во сне не могли себе представить, что будут верующими, стали христианами.

Общество в целом, без сомнения, ждет от Церкви какого‑то участия в его жизни и уже давно заранее поддержало Церковь: на вопрос, кто может помочь России выйти из кризиса (не только в морально–психологическом плане, но именно из общего кризиса), основная масса респондентов во время опросов в течение всех этих лет неизменно отвечала — Церковь. Теперь этот ответ уже не звучит так часто, но все же встречается. Так чего же именно ждет общество от Церкви?

Где начинается дорога, ведущая к храму? В основной своей массе люди приходят в Церковь, потому что их толкает туда беда — болезнь, собственная или близких, смерть кого‑то из родных, алкоголизм в семье, потеря работы, проблемы с детьми и т. д. Приходят сюда с надеждой, но не на Бога, а на чудо. В результате, эта надежда заводит их в тупик. Они начинают смотреть на Бога, веру и Церковь как на средства для решения их конкретных жизненных проблем. Ищут не новой жизни, а восстановления прежнего благополучия. Используя евангельское выражение, пытаются вливать новое вино в ветхую мехи или ставить на старую одежду заплату из небеленой ткани.

Однако, как только мы начинаем видеть в Боге средство, христианство наше само собой превращается в язычество. Сюда сразу же проникают товарно–денежные отношения, принцип do ut des (лат. — "ты мне — я тебе"). В результате я отдаю деньги не в силу того, что просто этого хочу или пытаюсь тем самым помочь кому‑то из тех, кто нуждается в помощи (что естественно для христианина), а в надежде на вознаграждение.

Разумеется, такого рода трансформация христианства происходит у нас далеко не в первый раз в истории — появление интерполированного в трех местах подряд и поэтому настойчиво звучащего как рефрен en phanero (греч. — "явно") в византийских рукописях Евангелия от Матфея (6:4,6,18) выдает стремление редакторов (1) ориентировать читателя на легкий результат и зримую пользу, которая проистекает от того, что ты даешь милостыню, молишься или постишься;"чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно"(Мф.6:4), С добавленным en phanero ("явно") текст приобретает принципиально новое звучание — молись, постись и давай милостыню, и Бог воздаст тебе явно. Причем логическое ударение падает именно на слово"явно", трижды повторенное в тексте, причем во всех трех случаях в конце стиха.

Вообще религиозность большинства в прошлом была нередко нацелена на зримое воздаянию. Не случайно поэтому в"Откровенных рассказах странника"(2) говорится о трех путях — раба, который служит Богу из страха перед будущими муками, наемника, служащего в надежде получить награду, и, наконец, сына, который все, что делает, делает просто из любви к Богу.

Сегодня первые два пути, если использовать терминологию странника, уже никого к Богу не приведут — остался третий, сыновний путь любви, полностью соответствующий духу Евангелия и абсолютно свободный, но с трудом различимый для человека, воспитанного в условиях тоталитаризма и несвободы.

В результате, приходя в храм, человек нередко узнает, за сколько и перед каким именно образом поставить свечку, за сколько заказать молебен (с водосвятием или без оного) и т. п., но не получает никаких сведений о том, что Иисус, к Которому мы пришли, может помочь нам изменить не обстоятельства вокруг нас, чего нам так хочется, а нашу жизнь, вернее, даже нас самих, дав нам новые силы 1–1 новые возможности. Не узнаем, и что такое Его искупительная жертва, и чем христианство отличается от других религий.