Религиозная общественность, в сфере которой жили великие подвижники Православия, и представляет собой тот остов, на котором строится всякая другая общественность и без которой она не может устоять, а непременно рушится.

Это именно и есть та общественность, которая произрастает на выявлении коренной основы человеческого духа, иначе сказать — образа Божия в человеке, к познанию которой и приглашает своих духовных чад прп. Исаак Сирин. Именно с этого и должно начинаться строительство нашей общественной жизни.

Нашей интеллигенции, оторвавшейся от прошлого церковного опыта и поплатившейся за этот свой грех, следует познать его общественную правду, следует опытно пережить духовный подвиг перерождения человека антиобщественного, греховного в подлинно общественного — в духовно-общественного.

И лишь только в этом опытном переживании следует искать путей к нашему общему духовному возрождению и обновлению.

О. С. М.

Глава 27

Природа

Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь.

Пс. 18, 2

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма.

Быт. 1, 31

Душа от созерцания видимой красоты приходит в состояние чувства Бога, живого и дивного во всем.

Схиархимандрит Софроний

Все видимое нами — вся природа — есть Божие творение. Смотря на ее бесконечно разнообразные формы и постигая до какой-то степени управляющие ею законы, христианин не может не чувствовать через нее беспредельную премудрость, величие и могущество ее Творца, не может не изумляться совершенству и красоте Его творения.

Как пишет епископ Михаил Таврический:

«Стоит мне с любовью, с цельным чувством и сознанием, по-детски, no-Божьи, не разбегаясь во все стороны, а всецело отдаваясь природе, вглядеться в нее, то каждый листок деревца, каждый крохотный цветочек, каждая былинка, травка вдруг засияют для меня такой лучезарной райской красотой, обдаст меня таким теплом и светом жизни, таким изяществом каждого изгиба и тона, что мне откроется воочию рай…

Это значит, что мы проникли внутрь того, что ежедневно видели извне; мы своим цельным чувством ощутили ту цельную жизнь природы, которую постоянно дробим своим рассеянным внешним сознанием; в созерцании любви отдались на миг беззаветно вот этому деревцу, этому цветку вместо того, чтобы эгоистически думать, нельзя ли срубить одно и сорвать другой…

Природа осталась та же, но мы вошли в тот просветленный божественный мир ее бытия и ее форм, который заключен в ней же, но которого мы по рассеянности и грубости доселе не замечали…

Входить своим умиротворенным сердцем в то светлое и прекрасное бытие, которое проникает во все и отражается во всем, созерцать все в Боге, отказавшись от себя, — это значит идти в царство "не от мира сего".