4. Архетип онтологического целомудрия

Преп. Исаак Сирин называет Ангела-Хранителя "ангелом целомудрия"[319], что вводит целомудрие в само строение человека и указывает на него как на онтологическую норму, которую блюдет и охраняет Ангел-Хранитель. Небесные силы выражают духовную, ангельскую сторону человеческого. В сирийской анафоре Иакова Саругского священник говорит: "Дай нам. Господи, быть... ангельским священством"[320]. Пресвятая Дева во время одного из Своих явлений преп. Серафиму Саровскому назвала его очень характерным образом: "Сей есть нашего рода"[321], что означает, что он принадлежит к категории святых, представляющих род ангельского целомудрия[322]. Церковь называет Пресвятую Деву "очищением всего мира" и "неопалимой купиной". Это специфически женская харизма чистоты, направленная на то, чтобы исправить всякое беззаконие, поражающее и извращающее человеческую онтологию.

Metano'la — покаяние, которого требует Царство Божье, то есть метаморфоза человека, хорошо выражается греческим словом sophrosyne, которое означает целомудрие, целостность, сообразную Премудрости. Новгородская икона Святой Софии (вариант Деисиса) изображает Премудрость в виде огнеликого Ангела. Иконографическое предание толкует Ее как образ девственности, неизреченной онтологической чистоты, символизируемой именно огненным Ликом. Предание сопоставляет этот Образ с Пресвятой Девой, указывая на то же самое онтологическое целомудрие — sophrosyne, архетипическую целостность, осуществленную в человеке. Это результат страшной близости к Богу: "Тот, кто около Меня, находится около огня", сам становится огнем, неопалимой купиной. Вот почему Пресвятая Дева на иконе Вознесения изображается посреди апостолов как сердце земной Церкви, как ее чистота, как сам Дух Святости. В чине погребения плач о том, что человек перешел в состояние распада, соединяется с радостью полного восстановления его красоты в Пресвятой Деве.

Аскетизм развивает искусство созерцать красоту, что уже есть воскресение, по словам преп. Иоанна Лествичника. Но если аскетизм как усилие и борьба является в существе своем насилием и в этом смысле имеет существенно мужской характер, то имманентная чистота и непосредственная интуиция красоты свойственны женскому началу[323]. Мужчина их достигает упорным трудом, в поте лица своего; женщина может их выразить непосредственно чистой Благодатью своей природы. Нежность преп. Серафима или св. Франциска Ассизского к "нашему брату телу" очень женственна, она свойственна роду Пресвятой Девы.

"Радуйся, чудес христовых начало", — эти слова Акафиста относятся к чуду на свадьбе в Кане Галилейской. Пресвятая Дева не творит чудес, но Она их вызывает. Повествование о чуде в Кане Галилейской, среди радости обручения, содержит великий символ качественного изменения воды страстей в благородное вино, предвестие Евхаристии и пророческого восстановления единства мужского и женского начал. Очень симптоматично то, что на I Вселенском соборе представители крайнего аскетического течения хотели рекомендовать безбрачие священников под тем предлогом, что священнодействия и совершение Евхаристии несовместимы с супружеской жизнью. И следует отметить, что епископ Пафнутий, монах и один из самых строгих подвижников, повлиял на решение Собора и настоял на том, чтобы священники вступали в брак[324]. Гангрский собор (IV в.) очень энергично осуждает (4-е правило) всякое презрение к супружеским отношениям, так как "брак сам по себе достоин и беспорочен"; если он освящен — он целомудрен. Во время венчания молятся о целомудрии супругов, и это целомудрие в смысле sophrosyne выходит за пределы физиологии и означает целомудренное устроение духа. Архетип Девы-Матери раскрывает это с максимальной силой и объясняет совершенно особое почитание Пресвятой Богородицы великими мистиками — почитание, в котором они черпают, в противоположность всякому человеческому отклонению, вдохновение и "состояние влюбленности" (выражение о. Павла Флоренского)[325] по отношению ко всей твари. Это материнское целомудрие Пресвятой Девы является самым сильным выражением Божественного Человеколюбия.

5. Вечный девственно-материнский аспект женского начала

Бог пришел не для того, "чтобы Ему служили, но чтобы послужить" (Мф.20.28). Он — Слуга, пришедший ради диаконии, а Пресвятая Дева есть "раба Господня" (Лк.1.38) именно в своем служении ходатайства. Она — "славнейшая ангелов", выше ангелов ("Разве не знаете, что мы будем судить ангелов?" — 1 Кор.6.3), но относится к тому же порядку служения: "Премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его..., растворила вино свое" (Прит.9.1-2).Оранта (молящаяся). Она является образом всякой молящейся души, так же как и образом молитвенного служения Церкви, ее ходатайственной харизмы. Эта материнская харизма женского начала обретет всю свою силу в час Суда. Отец доверил суд Сыну, Ему дал власть производить суд, потому что Он есть Сын Человеческий (Ин.5.27); судить предоставлено человеческой природе Христа, но эта человеческая природа есть природа Его Матери, что обуславливает Ее особое место как Заступницы. Как невеста вместе с Духом Она говорит: "...прииди!.. Господи Иисусе!" (Откр.22.17). Истина, Слово судит и вскрывает раны; Дух Святой — "животворит" и исцеляет. Если Слово носит имя Премудрости и божественно Ее выражает, то человеческое место, в котором обитает София, — это Пресвятая Дева.

Существует глубокая связь между Духом Святым, Софией, Пресвятой Девой, женским началом. В семитских языках Дух имеет два рода и может быть женского рода: сирийские тексты об Утешителе говорят "Утешительница"[326].Евангелие Евреев вкладывает в уста Христа слова "Моя Мать — Дух Святой". По выражению прот. С. Булгакова, Дух Святой есть ипостасное материнство[327]. Он открывает Сына — Отцу и Отца — Сыну. "Таким образом. Дух есть вечная Радость Отца и Сына, в которой Они сопребывают. Эта Радость посылается Ими обоими тем, кто ее достоин... Но исходит она только от Отца к сущим", — говорит св. Григории Палама[328]. Православное богословие четко различает план причин (внутрибожественный) и план явлений (жизни, откровения, внебожественного свидетельства) в мире. Только Отец есть Первопричина, Monarches — Единоначальник; Он есть Отец, Источник, Начало Существования и Божественного Единства (enosis св. Григория Богослова). Абсолютное Начало, Он есть также начало перихорезы, этого кругового движения Божественной жизни, которое исходит от Отца и проявляется в Сыне и в Духе Святом, чтобы снова вернуться к Отцу. Вечное рождение и исхождение в действии, происходящие из Источника и к Нему возвращающиеся. Но если Дух Святой по Своему изначальному происхождению вечно исходит только от Отца, то Он исходит также и от Сына, но только в плане явления. В земной икономии (домостроительстве спасения) Дух Святой воспринимает все Свое содержание от Сына ("Он... от Моего возьмет и возвестит вам". Ин.16.14). Но Дух Святой также являет Сына, в известном смысле дает Ему существование, жизнь — разумеется в плане явления, откровения: вот почему "никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым" (1 Кор. 12.3). И в этом смысле Он есть "ипостасное материнство"[329]. Дунс Скотт, говоря о Трех Лицах Святой Троицы, задается вопросом: как Дух Жизни может быть бесплодным?

. Символ веры в своей христологической части содержит очень важное уточнение: "воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы". Дух Святой выражает здесь присутствие Отца, который Один рождает, и одновременно позволяет говорить, что Сын родился Духом Святым. Также во время Богоявления Дух Святой в виде голубя нисходит на Сына именно в момент откровения отцовства Отца: "Сей есть Сын мой Возлюбленный" (Мф.3.17). Здесь Дух Святой — действительно голубь, дыхание вечного рождения: Он есть образ и выражение ипостасного материнства.

"Венец догматов", "Пресвятая Дева проливает свет на тайну Святой Троицы". Об этом свете говорится в литургическом тексте — догматике 3-го гласа: "Родила еси без Отца Сына плотию, прежде век от Отца рожденного без Матери". Здесь ясно видно соответствие этих двух тайн. Отцовству Отца в Божественном соответствует материнство Пресвятой Девы в человеческом. Толкование преп. Серафима на евангельскую притчу о девах подчеркивает материнскую харизму женского начала. Девственность неразумных дев была бесплодной, говорит он, потому что лишена харизмы и тем самым сделалась нематеринской. Дух Святой не заменяет Отца, но создает материнское состояние, как духовнуюспособность рождать, умножать бытие. Это ясно проявляется в отношениях между Словом и Духом. Сын носит в Себе все, что есть Слово, Истина, содержание; Дух Святой "животворит" — Он ничего не добавляет к содержанию, но свидетельствует, открывает: "Он ...от Моего возьмет и возвестит вам" (Ин.16.14); Он производит на свет, рождает.

Когда старица в "Бесах" Достоевского говорит, что Богородица — "великая мать сыра земля", она лишь указывает на этот элемент материнства в его космическом аспекте земли-кормилицы, космической души, которая порождает миры.

Именно сходством действий Слова и Духа Святого, точнее эпикле-тическим материнским действием Духа Святого во всякой форме Воплощения, объясняется онтическая связь женского начала с Духом Святым. Библейское повествование о Сотворении мира уже показывает Духа Святого в Его функции материнского согревания той бездны, из которой явится мир (Быт. 1.2), Церковь, Тело Христово. Дух Святой нисходит на Пресвятую Деву, и так осуществляется Рождество Христово. Дух Святой нисходит на апостолов в день Пятидесятницы, и так происходит рождение Церкви, Тела Христова. Он нисходит на хлеб и вино и претворяет их в Плоть и Кровь Господа; из всякого крещаемого Он творит члена Христа. Согласно пророчеству Иоиля (которое апостол Петр цитирует в день Пятидесятницы), Дух Святой действует на протяжении всех времен; из тела истории Он делает тело Царства, Агнца. Здесь сходство действий двух Утешителен: Дух Святой освящает, ваяет, рождает, и в конце Его действования является некая форма Воплощения; и когда это Воплощение достигает своей полноты, Дух Святой свидетельствует о свершенном и являет Славу. Именно Дух Святой "образует" Христа, рождает Его в душе каждого верующего, и именно Он подготавливает эсхатологическое рождение зона Царствия. Отсюда и совершенно ясное объяснение харизматического призвания женщины: это духовное материнство, которое рождает Христа в каждом человеке силой Духа Святого, а в эсхатологические времена рождает Filius Sapientiae, чадо Премудрости — имя, которое принадлежит тому, кто употребляет усилие, чтобы восхитить Царствие..

Можно сказать, что женское начало, сосредоточенное на своем собственном существе, находится под знаком Рождества Христова и Пятидесятницы, рождения новой твари и нового зона. Мужское начало энер-гетично, оно находится под знаком Воскресения, Преображения, Парусии. Божественному миру, отмеченному печатью Отца, соответствует человеческий мир, отмеченный печатью Матери, и это означает, что человеческий мир является материнским, в соответствии со своей девственной структурой. Девственность Евы была лишь состоянием, которое она потеряла, и, как говорит Якоб Беме[330], эта девственность улетела на небеса, оставив после себя дурную женственность. Но с появлением Пресвятой Богородицы девственность снова пребывает на земле; будучи онтологической, она готова вместить в свои глубины Невместимого. Догмат о вечной девственности ante partum, in partu, post partum (до рождества, в рождестве и по рождестве)[331], ясно об этом говорит, указывая на Ее вечное материнство.

6. Экуменическое "да будет"