Однако Церковь пережила большие волнения и выдержала огромную борьбу при защите этого догмата. Борьба была направлена, главным образом, по двум пунктам; сначала на утверждение истины единосущия и равночестности Сына Божия с Богом Отцом; потом — на утверждение единочестности Духа Святаго с Богом Отцом и Сыном Божиим.

Догматическая задача Церкви в древний ее период заключалась в том, чтобы найти такие точные слова для догмата, которыми наилучше оберегается догмат Святой Троицы от перетолкования со стороны еретиков.

Желая приблизить тайну Пресвятой Троицы хотя бы несколько к нашим земным понятиям, непостижимое к постижимому, отцы Церкви прибегали к подобиям из природы, каковы: а) солнце, его луч и свет; б) корень, ствол и плод дерева; в) родник, бьющий из него ключ и поток; г) горящая одна при другой три свечи, дающие один нераздельный свет; д) огонь, блеск от него и теплота от него; е) ум, воля и память; ж) сознание, подсознание и желание и т. под. Но вот что говорит по поводу этих попыток подобия св. Григорий Богослов: «Что я ни рассматривал сам с собою в любознательном уме своем, чем ни обогащал разум, где ни искал подобия для сего таинства, — я не нашел, к чему бы дальнему (земному) можно было уподобить Божие естество. Если и оттискивается малое некое сходство, то гораздо большее ускользает, оставляя меня внизу вместе с тем, что избрано для сравнения. По примеру других, представлял я себе родник, ключ и поток и рассуждал: не имеют ли сходства с одним Отец, с другим Сын, с третьим Дух Святой? Ибо родник, ключ и поток нераздельны временем, и сопребываемость их непрерывна, хотя и кажется, что они разделены тремя свойствами. Но убоялся, во-первых, чтобы не допустить в Божестве какого-то течения, никогда не останавливающегося; во-вторых, чтобы таким подобием не ввести и численного единства. Ибо родник, ключ и поток в отношении к числу составляют одно, различны же только в образе представления. Брал опять в рассмотрение солнце, луч и свет. Но и здесь опасение, чтобы в несложном естестве не представить какой-либо сложности, примечаемой в солнце и в том, что от солнца. Во-вторых, чтобы, приписав сущность Отцу, не лишить той же самостоятельной сущности прочие Лица и не соделать их силами Божиими, которые в Отце существуют, но были бы не самостоятельны. Потому что луч и свет, суть не солнце, а некоторые солнечные излияния и существенные качества солнца. В-третьих, чтобы не приписать Богу вместе и бытия и небытия (к какому заключению может привести этот пример); а это было бы еще нелепее сказанного прежде… И вообще ничего не нахожу, что при рассмотрении остановило бы мысль на избираемых подобиях, разве если кто должным благоразумием возьмет из образа одно что-нибудь и отбросит все прочее. Наконец заключил я, что всего лучше отступиться от всех образов и теней, как обманчивых и далеко не достигающих до истины, держаться же образа мыслей более благочестивого, остановившись на немногих речениях, иметь руководителем Духа, и какое озарение получено от Него, то, сохраняя до конца, с Ним, как с искренним сообщником и собеседником, проходить настоящий век, а по мере сил и других убеждать, чтобы покланялись Отцу и Сыну и Святому Духу, единому Божеству и единой Силе» (Григорий Богослов, слово 31).

О Личных Свойствах Божественных Лиц

Личные, или Ипостасные, свойства Пресвятой Троицы обозначаются так: Отец — не рожден; Сын — предвечно рожден; Дух Святой — исходит от Отца.

«Хотя мы научены, что есть различие между рождением и нисхождением, но в чем состоит различие и что такое рождение Сына и нисхождение Святого Духа от Отца, сего не знаем» (преп. Иоанн Дамаскин).

Всякого рода диалектические соображения о том, в чем состоит рождение и в чем нисхождение, не способны раскрыть внутреннюю тайну Божественной жизни. Произвольные домыслы могут даже привести к искажению христианского учения. Сами выражения: о Сыне — «рожден от Отца» и о Духе — «исходит от Отца», — представляют собою точную передачу слов Священного Писания. О Сыне сказано: «единородный» (Иоан. 1:14; 3:16 и др.); также — «из чрева прежде десницы подобно росе рождение Твое» (Пс. 109:3); «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс. 2:7; слова псалма приводятся в послании к Евреям 1:5 и 5:5). Догмат нисхождения Духа Святаго покоится на следующем прямом и точном изречении Спасителя: «Когда же придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» (Иоан. 15:26). На основании приведенных изречений о Сыне говорится обычно в прошедшем грамматическом времени — «рожден», а о Духе — в грамматическом настоящем времени — «исходит». Однако разные грамматические формы времени не указывают ни на какое отношение ко времени: и рождение и нисхождение «пресечены», «вневременные». О рождении Сына в богословской терминологии употребляется иногда и форма настоящего времени: «превечно рождается» от Отца; однако обычнее у свв. Отцов выражение Символа веры «рожден».

Догмат рождения Сына от Отца и нисхождения Святого Духа от Отца указывает на таинственные внутренние отношения Лиц в Боге, на жизнь Бога в Самом Себе. Эти предвечные, превечные, вневременные отношения нужно ясно отличать от промыслительных действий и явлений Бога в мире, как они выразились в событиях творения мира, пришествия Сына Божия на землю, Его воплощения и ниспослания Духа Святаго. Эти промыслительные явления и действия совершились во времени. В историческое время Сын Божий родился от Девы Марии нисшествием на Нее Святого Духа: «Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; поэтому и рождаемое Святое назовется Сыном Божиим» (Лук. 1:35). В историческое время Дух Святой нисшел на Иисуса во время крещения Его от Иоанна. В историческое время Дух Святой ниспослан Сыном от Отца, явившись в виде огненных языков. Сын приходит на землю через Духа Святаго; Дух ниспосылается Сыном, согласно обетованию: «Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца» — (Иоан. 15:26).

На вопрос о превечном рождении Сына и о нисхождении Духа: «когда сие рождение и нисхождение?» св. Григорий Богослов отвечает: «прежде всего, когда ты слышишь о рождении: не допытывайся знать, каков образ рождения. Слышишь, что Дух исходит от Отца: не допытывайся знать, как исходит».

Хотя смысл выражений: «рождение» и «нисхождение» непостижим для нас, однако это не уменьшает важности этих понятий в христианском учении о Боге. Они указывают на совершенную Божественность Второго и Третьего Лиц. Бытие Сына и Духа нераздельно покоится в самом существе Бога Отца; отсюда и выражение о Сыне: «из чрева… родил Тебя», из чрева — из существа. Посредством слов «рожден» и «исходит» бытие Сына и Духа противополагается бытию всякой тварности, всего, что сотворено, что вызвано волею Божией из небытия. Бытие из существа Божия может быть только Божественным и Вечным.

Рождаемое бывает всегда той же сущности, что и рождающее, а творимое и созидаемое — иной сущности, низшей, является внешним по отношению к творящему.

Именование Второго Лица Словом

Часто встречающееся у свв. Отцов и в богослужебных текстах именование Сына Божия Словом, или Логосом, имеет свое основание в первой главе Евангелия Иоанна Богослова.

Понятие, или имя Слова в его возвышенном значении, неоднократно находим в ветхозаветных книгах. Таковы выражения в Псалтыре: «На веки, Господи, слово Твое утверждено на небесах» (Пс. 118:89); «Послал слово Свое и исцелил их» (Пс. 106:20 — стих, говорящий об исходе евреев из Египта); «Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его — все воинство их» (Пс. 32:6). Автор Премудрости Соломоновой пишет: «Сошло с небес от царственных престолов на средину погибельной земли всемогущее Слово Твое, как грозный воин. Оно несло острый меч — неизменное Твое повеление, и, ставши, наполнило все смертью, оно касалось неба и ходило по земле» (Прем. Сол. 28:15-16).