Есть мыслители, которые прямо указывают, что законы формальной логики сходны с законами, управляющими природою. И действительно, здесь проводятся очень близкие параллели. Во внешней природе материя есть содержание, субстрат всего бытия; чувство есть субстрат нашего бытия, - с психологической точки зрения, - от низших до высших его форм. Во внешней природе сила есть начало движущее, активное по отношению к материи; точно так же в духовной области воля - активное начало, воздействующее на чувство. Наконец, как во внешней природе закон есть нечто формальное, так и во внутренней наша мысль есть начало, в отличие от других, формальное. Точно так же находим сходство и во взаимной связи явлений той и другой категории. В естественнонаучном опыте мы нигде не находим отдельно материю, или силу, или форму, а везде находим их соединенными, так и в психологической области нельзя указать отдельно, в чистом виде, - ум, чувство или волю: они проявляются всегда нераздельно и неразрывно, как стороны одного и того же бытия.

Поэтому материя, сила и форма обозначают то же самое, что чувство, воля и мысль. Разница терминов произошла от разницы опытов; одно мы наблюдаем вне, другое переживаем внутри себя, в своей душе; понятное дело, внешнее представляется не так, как внутреннее, хотя и там и здесь материал, собственно, один и тот же. Чувство и материя в обоих опытах представляют субстрат, содержание; законы природы и формы мышления одинаково охватывают содержание в свои рамки; сила и воля есть то, что дает жизнь и движение содержанию и форме - и опять совершенно одинаково во внешней природе и внутри нас. Так, совершенно соответствуют друг другу - материя, сила и форма с одной стороны, и - чувство, воля и мысль - с другой. Разница в том, что одно для нас внутреннее, другое - внешнее, одно имеет субъективный характер, другое представляется объектом, одно мы считаем своим, другое - чужим. При такой разнице в воззрениях выработались и различные термины для той и другой области.

Таким образом, мы имеем право сказать, что благодаря успехам естественных наук и психологии, мы в ουσία можем видеть три стороны: содержание, форму и силу, три элемента - пассивный, активный и формальный. Пассивный элемент - это материя для внешнего мира, а для внутреннего бытия - чувство; активный - сила вовне и движущая сила - внутри; формальный - закон и мысль. Все эти элементы существуют в единстве и не имеют отдельного бытия. Таким образом, ουσία не теряет единства, несмотря на различие ее проявлений. Следовательно, современная наука разъясняет и углубляет понимание церковного термина ουσία, но не искажает его, - понимает не иначе, чем святые Отцы. В ouoia наука видит три элемента, но тем не менее признает ее монадой, единством, как понимали и святые Отцы.

Теперь перейдем к понятию υπόστασις - личность, с точки зрения святоотеческой и научно-философской.

Личность есть нечто в строгом смысле индивидуальное. В древней философии понятие личности мало анализировалось, оттого что самоценность ее была мало сознаваема. Личность была под господством рока и приносилась ему в жертву: точно так же в семье, обществе, государстве личность не была самоценной. Только Христом личность объявлена самоцелью, и только с тех пор, как Его учение стало проникать в сознание людей, личность стала цениться сама по себе и анализироваться.

Прежде всего, личность есть то, что называется - я. Это - термины самосознания; один - объективный, другой - субъективный. Я - в себе, личность - в другом. Но я есть лишь самоутверждение своего бытия; когда я говорю - я, то сознаю себя, самоутверждаю свое бытие. Без самосознания немыслимо существование той формулы, которая выражается одним звуком я. Что я есть личность, это очевидно для всякого. Если затемняется самосознание, затемняется и личность. Когда человек лишается самосознания, то мы не смотрим на него как на существо личное, и если обращаемся к нему, то ожидаем, что оно возникнет. Во внешнем мире мы не видим ни в чем самосознания и потому не приписываем ничему личности. Понятие личности заменяется понятием самосознания. Всматриваясь в самосознание, научное мышление находит в нем единство: я мыслится непременно единым. Без единства сознания невозможно различение, а различение есть необходимое условие познания. Наше познание всегда относительно: всякая вещь познается нами только по отношению к другой. Если бы существовала вещь такая, которую нельзя было бы сравнивать с другой, мы не сознали бы ее. Мы сознаем предметы только по их различению. Чтобы было различение, мы должны различные представления поставить в единство сознания. Без единства сознания мы не можем различать. Если бы одно представление сознавалось одною частью сознания, а другое представление - другою частью сознания, то невозможно было бы различение представлений в нашем сознании, ибо одна часть сознания не сознавала бы представлений другой части, - представления различных частей сознания не входили бы в соотношение между собою и, следовательно, познание было бы невозможным. Различение, таким образом, возможно только в единстве сознания. Если наше сознание есть различение, а современная психология признает это за несомненное, то оно должно быть едино.

Сомнение в единстве сознания возникает на основании фактов болезненного раздвоения личности. Таких фактов теперь наблюдается много, но эти факты нимало не затрагивают и не разрушают понятия о единстве сознания и личности.

Понятие личности совершенно неотделимо от понятия сознания, в которое входит как составная часть момент единства. Единство сознания подтверждаете непосредственным самосознанием и психологическим данными, доказывающими, что сознание есть акт различения, а каждый акт различения предполагает единство сознающего субъекта. Правда, есть болезненные случаи раздвоения и даже растроения личности, но эти факты ничего не говорят против единства сознания: они обнаруживают только, что если в нашем личном сознании в разное время находится различное содержание, то наша личность в один момент сознает себя одною, в другой момент - другою. Так, если у человека является группа представлений, ничем не связанная с предшествующим содержанием сознания, то личность сознает настоящее свое состояние отличным от состояния предыдущего, сознает себя под такими определениями, с такими характерными чертами, которые не имеют никакой связи с предшествующим моментом сознания и определения себя. Очевидно, человек сознает себя в данный момент другою личностью, потому что определения и черты душевного содержания совершенно иные. Чем глубже разрыв содержащихся в душе групп представлений и переживаний, тем рельефнее различия внутри сознающей себя в разные моменты личности. Такого рода разрывы душевного содержания на несвязанные между собою и даже враждебные одна другой группы могут быть в одно и то же время, например, когда в человеке происходит раздвоение, борьба между добром и злом. Тогда являются как бы две враждебные группы душевного содержания, и личное я сознает себя то под одними определениями, то под другими, прямо противоположными, поэтому получаются как бы две личности; но на деле личность одна: только она в один момент сознает себя с одними определениями, в другой - с другими; и так как те и другие определения ничем между собою не связаны, то личная характеристика является двойственной: в один момент я сознает себя одним индивидуумом, в другой - другим, хотя я сам по себе одно и то же в обоих случаях; следовательно, все болезненные случаи раздвоения личности показывают раздвоение душевного содержания, а не самого трансцендентального единства сознания.

Вторым неотъемлемым свойством личности является ее нравственное достоинство. Только в сознательной личности и открывается возможность того, что называется нравственностью; поэтому в самых грубых дикарях замечается различение добра и зла. Самое понятие о нравственности немыслимо без самосознания. Личность сама в себе заключает то, что называется нравственным благом, сама по себе самоценна, так что человек для нас и есть нравственная святыня сам в себе, в силу одного того, что он есть личность, ибо личное бытие само по себе есть нравственное благо. Раз человек - личность, он является для нас неприкосновенною нравственной святыней. Таким образом, если личность или самосознание есть единое бытие, то оно вместе с тем есть и нравственное бытие, - то и другое неотделимы друг от друга.

Третья существенная черта личности есть ее свобода. Когда человек сознает себя, он сознает себя непременно имеющим свободу. С этим явлением считаются даже самые ярые противники фактической свободы. Для нас в настоящем случае не важны основания, говорящие pro и contra фактической свободы; для нас важен тот факт, что человек сознает себя свободным, следовательно, свобода есть непосредственное, необходимое свойство нашего самосознания. Но кроме сознания, на существование свободы указывает и психология, рассматривая факт управления вниманием; все школы психологов признают, что мы можем направлять свое внимание в ту или другую сторону, без этого невозможно никакое последовательное мышление. Поэтому даже психологи английской школы, противники свободы, признают акт внимания актом произвольным. С точки зрения философии свобода есть необходимое предположение нравственности; нравственное достоинство есть результат, необходимо предполагающий существование свободы. Всякая ответственность личности, всякие договоры людей между собою всецело основываются на предположении существования свободы. Словом, все эти факты ведут к тому, что мы сознаем себя свободными, так что несомненно для каждого, что мы свободны в своем сознании. Таким образом, в личности человека различаются три момента: единство, нравственность и свобода.

Эти моменты не нарушают целостности личности; напротив, они соединяются в едином личном бытии и на деле один момент не существует в отдельности от другого. Нет человека, который сознавал бы себя единым, но не сознавал бы себя в то же время нравственным и свободным существом, и наоборот. Таким образом, все моменты личности существуют на опыте всегда в нераздельном единстве. Когда мы всмотримся в них, то увидим, что единство есть формальный момент; нравственное благо - содержание, материя, субстрат личности; свобода - начало движущее. И личность уясняется с тех же сторон, как и природа; как различные стороны природы, так и моменты личности мыслятся в нераздельном единстве бытия. Нравственность является содержанием личности, единство - формою, в которой представляется содержание, свобода есть в самосознании то же, что в природе сила.

Так уясняется и второй церковный термин υπόστασις. Определяя ουσία и υπόστασις, Отцы Церкви утверждают, что они - реальны, а не суть акциденции одна другой, - в этом их сходство; а различие состоит в том, что первая, ουσία, просто реальна, а вторая, υπόστασις, сознательно реальна.

И психология все ближе и ближе подходит к этому святоотеческому воззрению. Теперь она установила тот факт, что из материи нельзя вывести сознания. В настоящее время грубо материалистическую доктрину приходится считать прожитым моментом. Нельзя того же сказать о том мнении, что наше сознание есть то же, что душевная природа, только в более высоком выражении, и что сознание есть акциденция нашей внутренней природы. Наука и мы склонны думать, что наше я есть лишь обнаружение нашей душевной природы. Напротив, когда святые Отцы утверждают, что ουσία и υπόστασις реально существуют, то они говорят, что они самостоятельны, одна не есть акциденция другой. Так Иоанн Дамаскин утверждает, что душевная природа сама по себе, вне связи с личностью, не существует, а следовательно, она и не может порождать личность как свою лишь акциденцию. Впрочем, и в науке начинают находиться данные для отеческого понимания. Во-первых, анализ сознания приводит к тому заключению, что это - нечто отличное от всех других душевных сил и из них невыводимое. Во-вторых, все больше и больше начинают приходить к убеждению, что силы нашей душевной природы могут совершать свои функции вне всякого сознания я. Таким образом, намечается все глубже разрыв между душевной природой и самосознанием личности. Что наша логика может работать помимо нашего сознания, это можно признать несомненным. Точно так же науке приходится признать существование не только бессознательных представлений, суждений и умозаключений, но и бессознательных чувствований и волевых движений. На признании бессознательных логических процессов Вундт строит всю систему своей психологии. То же замечается и в философии. Не говоря уже о "философии бессознательного", которая всецело покоится на бессознательных явлениях, - и другие философские системы приходят к необходимости выделять бессознательные явления из ряда других психических явлений. Так, Тейхмюллер в своем труде "Философия религии" дает понять, что в выделении бессознательных душевных сил из нашего самосознательного я он видит философский камень для построения всякой истинной философской системы. Но если стороны нашей душевной природы имеют свои корни и обнаруживаются помимо сознания, то наша личность, наше я, выделяется из нашей природы и является отличным от нее. Личность есть созерцающий субъект, природа - созерцаемый объект. Самосознание является главным признаком личности, ибо личность и себя сознает, и природу, которая отражается в ней.

Таким образом, мы старались выяснить, что такое с современной научной точки зрения ουσία, что такое υπόστασις, и какое отношение между ними. Мы видели, что наука проясняет лишь святоотеческие взгляды, вполне по существу соглашаясь с ними, или, по крайней мере, намечая пути к такому соглашению.