Такимъ образомъ, теперь и можно сдѣлать то опредѣленіе „юродства" въ тѣсномъ смыслѣ, какое встрѣчается во всѣхъ статьяхъ журнала „Воскресное чтеніе" за указанные выше годы и у о. Ковалевскаго, т. е. „оно есть такой подвигъ, отличительною чертою послѣдователей котораго служитъ мнимое безуміе".

ГЛАВА ІІІ Причины „юродства" въ связи съ вопросомъ о назначеніи человѣка. Реализація священнаго текста св. юродивыми. Объясненіе подражанія ихъ Іисусу Христу.

Въ мірѣ Божіемъ всякое твореніе имѣетъ свою цѣль, свое назначеніе. Солнцу и свѣтиламъ назначено освѣщать землю, землѣ производить растенія, растеніямъ – служить пищею для одушевленныхъ тварей, безсловеснымъ животнымъ служить человѣку. А самъ человѣкъ долженъ служить, благоугождать Богу-Творцу своему и Владыкѣ. Изъ взаимнаго согласія и содѣйствія всѣхъ Божіихъ созданій одной общей цѣли происходитъ гармонія міра. Созданія бездушныя и животныя, не имѣющія разума, исполняютъ свое назначеніе по необходимости, непроизвольно, повинуются неизмѣнно опредѣленнымъ законамъ. Но человѣку, какъ разумному существу, предназначенному для иной, лучшей и высшей жизни, дана свобода. Онъ долженъ служить Богу и тѣмъ исполнять въ этомъ мірѣ свое назначеніе сознательно, добровольно. Всѣ люди имѣютъ одно общее главное назначеніе – познавать своего Творца, исполнять Его волю, любить и прославлять Его, – и въ этомъ находить свое высшее блаженство. Любовь къ Богу должна быть признана принципомъ нравственной дѣятельности человѣка: „Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём" [CXVI], а пребывать въ Богѣ, – значитъ тоже, что поступать согласно съ волею Божіей, исполнять Его заповѣди: „соблюдаяй заповѣди Его, въ Немъ пребываетъ, и Той въ немъ" [CXVII]. Значитъ, при такой только любви возможна истинно христіанская жизнь. Далѣе, если человѣкъ – чадо Божіе [CXVIII], если онъ чрезъ Іисуса Христа приведенъ во внутреннѣйшее и ближайшее общеніе съ Богомъ, какъ Отцомъ своимъ, то воля Божеская не есть уже нѣчто чуждое для него, внѣшнее, которой онъ подчинялся бы по принужденію, страху или въ надеждѣ на награду. Но, сознавая свое сыновнее общеніе съ Богомъ, сродство своего существа съ существомъ Божіимъ, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ сознаетъ, что исполняя волю Божію, онъ поступаетъ сообразно съ своей собственной природой, что, поэтому, опредѣленія его воли должны постоянно согласоваться съ опредѣленіемъ воли Божіей. Въ самомъ дѣлѣ, въ обществѣ людей отецъ и сынъ стоятъ между собою въ ближайшей, непосредственной, кровной связи. Природы того и другого находятся между собою въ сродствѣ, и сынъ унаслѣдываетъ отъ отца такую или иную организацію тѣла, такой или иной психическій складъ. Вліяніе отца на развитіе сына увеличиваетъ сродство этого склада. Такимъ образомъ, сынъ является представителемъ отца въ новомъ поколѣніи. Далѣе, внутреннее общеніе природъ сына и отца производитъ между ними общеніе во внѣшней жизни, общеніе интересовъ и дѣйствій. Очевидно, что воля отца въ такомъ случаѣ не составляетъ для сына отвнѣ дѣйствующаго на него закона, а является его внутреннимъ самоопредѣленіемъ, слѣдовательно, волю отца онъ выполняетъ, не по принужденію, какъ рабъ, но свободно. Таковъ долженъ быть естественный ходъ отношенія сына и отца. Таково, конечно, и отношеніе человѣка къ Богу должно быть. Если человѣкъ – сынъ Божій [CXIX], то, значитъ, онъ и наслѣдникъ царства небеснаго [CXX]. Но это царство для него не есть еще нѣчто такое, что на самомъ дѣлѣ принадлежитъ ему, чѣмъ дѣйствительно онъ обладаетъ; нѣтъ, оно есть для него только будущее, только имѣющее осуществиться. Слѣдовательно, и участіе его въ немъ есть не даръ только, но и задача и обязанность, если можно такъ сказать, постепенно преуспѣвать въ шествіи къ нему [CXXI]. Затѣмъ, человѣкъ, какъ и всякое сотворенное существо не можетъ жить отдѣльною, независимою жизнію. Онъ поставленъ въ разнородныя отношенія къ другимъ существамъ, которыя имѣютъ на него неотразимое вліяніе и необходимы какъ для душевнаго, такъ и для тѣлеснаго его существованія. Въ этомъ отношеніи его можно уподобить растенію. Для органической жизни растенія необходимы – свѣтъ и теплота, которыми оно оживляется, согрѣвается, подъ вліяніемъ которыхъ оно растетъ, зрѣетъ; потомъ воздухъ и почва, отъ которыхъ оно получаетъ питаніе. Сверхъ того для растенія необходимо, чтобы собственные его органы были цѣлы, неповрежденны и исполняли, какъ должно, свое назначеніе. При недостаткѣ котораго либо изъ этихъ условій: свѣта, теплоты, воздуха, питанія, или при испорченности собственнаго его корня и стебля, растеніе останавливается въ своемъ ростѣ, вянетъ, сохнетъ. Такъ и человѣкъ для достиженія царства небеснаго долженъ поставить себя въ правильныя отношенія и къ ближнимъ, среди которыхъ назначено ему совершать свое служеніе, и къ тѣмъ главнымъ дѣятелямъ, изъ которыхъ слагается его жизнь: къ душѣ и къ тѣлу.

Мы видѣли, что взаимныя отношенія дѣтей и отца опредѣляются, какъ отношенія любви. Любовь къ Богу, какъ начало нравственной дѣятельности, должна всецѣло проникать существо человѣка, должна быть безусловна [CXXII]. Любовь существенно всегда одна и та же, и потому она есть нѣчто цѣлое. Гдѣ она явилась однажды, тамъ она распространяетъ свой свѣтъ и свою теплоту во всѣ стороны. Въ комъ открылся источникъ любви, тотъ любитъ Бога и человѣка, животныхъ и деревья, словомъ – тотъ для всего открываетъ cвое сердце. Открываться, распространяться во всѣ стороны – это существенное свойство любви. Слѣдовательно, съ любовію къ Богу въ человѣкѣ необходимо должна соединяться любовь и къ ближнимъ – людямъ. Побужденіе же этой любви къ ближнимъ Спаситель указываетъ въ томъ, что Самъ Богъ любитъ всѣхъ людей, что „Онъ повелѣваетъ солнцу Своему восходить надъ злыми и добрыми и посылаетъ дождь на праведныхъ и неправедныхъ" [CXXIII] и что такая любовь Божія къ людямъ такъ велика и безгранична, что Онъ „отдалъ Сына Своего единороднаго, дабы всякій вѣрующій въ Него, не погибъ, но имѣлъ жизнь вѣчную" [CXXIV]. Раньше было говорено о томъ, что основаніемъ нашей любви къ Богу служитъ то, что Онъ – нашъ высочайшій Отецъ, а мы Его дѣти; слѣдовательно, мы должны любить и людей, какъ дѣтей Божіихъ и нашихъ братьевъ во Христѣ. Значитъ, и любовь къ ближнимъ есть необходимое слѣдствіе нашей любви къ Богу и безъ этой послѣдней первая теряетъ свое значеніе и силу. Отсюда понятно, почему Спаситель наряду съ заповѣдью о любви къ Богу поставляетъ заповѣдь и о любви къ ближнимъ и на ту и другую вмѣстѣ смотритъ, какъ на единое начало нашей нравственной жизни [CXXV]. Кто руководствуется этимъ началомъ и поставляетъ себя въ правильныя отношенія и къ Богу, и къ ближнимъ и къ самому себѣ, у того эта жизнь можетъ достигать полноты своего нравственнаго развитія. Въ поясненіе этого возьмемъ примѣръ изъ жизни. Представимъ себѣ, напримѣръ, юношу, воспитаннаго почтенными родителями, но находящагося вдали отъ родного очага и въ борьбѣ съ искушеніями. Дѣло идетъ о его совѣсти – быть можетъ, о его честности; онъ готовъ пасть. Въ эту минуту мысль о домашнихъ встаетъ передъ нимъ. Онъ можетъ отвернуться отъ этого спасительнаго образа и отдаться мечтаніямъ сердца, очарованнаго зломъ. Но если онъ встрѣчаетъ съ любовію благотворный лучъ, блеснувшій ему, если онъ останавливается надолго мыслію на дорогомъ ему образѣ отца или матери, что мудренаго, если онъ, въ силу живого представленія этого любимаго для него образа, спасется отъ паденія. Слѣдовательно, любовь наша есть опора въ борьбѣ жизни. Вотъ почему нравственная жизнь можетъ достигать полноты своего развитія только въ томъ случаѣ, когда сердце раскрыло себя для чувства божественной любви и сосредоточило, такимъ образомъ, всѣ свои привязанности на одномъ существѣ, которое всегда и во всемъ абсолютно тождественно съ добромъ. Такимъ образомъ, любовь къ Богу и ближнимъ есть сила, побуждающая человѣка согласовать свою волю съ волею божественною и постепенно вводящая жизнь его въ общеніе съ жизнію Бога [CXXVI].

Осуществить это начало въ своей жизни и стремились св. юродивые, вступая на трудный путь „юродства" и шли твердымъ и неуклоннымъ шагомъ къ цѣли своего назначенія – единенія съ Богомъ [CXXVII]. Твердость этого пути обусловливалась ихъ отношеніемъ къ своей душѣ и къ своему тѣлу. Истинное стремленіе къ общенію съ Богомъ проявлялось въ нихъ сознаніемъ своей грѣховности, виновности [CXXVIII]. Вѣдь и Іисусъ Христосъ побуждалъ людей углубляться въ самихъ себя, разсмотрѣть внимательно свою внутреннюю жизнь, свою природу, чтобы сознать всю грѣховность. Этимъ Онъ полагалъ въ человѣкѣ начало борьбы съ властію живущаго въ немъ грѣха, – борьбы, которая должна увеличиваться тѣмъ болѣе, чѣмъ сильнѣе и сильнѣе пробуждается въ немъ сознаніе своей грѣховности. Св. юродивые, по ученію Спасителя [CXXIX], и вели упорную, самоотверженную борьбу съ чувственностью, гордостью, насиліемъ, вообще борьбу противъ всякаго рода грѣховныхъ удовольствій и склонностей, – путемъ различныхъ аскетическихъ лишеній плоти, чтобы самоотверженной борьбою съ грѣхомъ достигнуть спасенія [CXXX]. И это вполнѣ естественно. Не всякое сѣмя, въ землю брошенное, приноситъ плодъ, но только то, которое находитъ благопріятную почву [CXXXI]. Борясь съ тѣмъ, чѣмъ человѣкъ не долженъ быть, св. юродивые въ своей дѣятельной жизни осуществляли высокій образецъ Законоположника Христа. Вѣдь, Сынъ Божій, по ученію св. Отцевъ, и „содѣлался человѣкомъ для того, чтобы послѣдователи Его уподоблялись Ему смиренномудріемъ, нестяжаніемъ, уничиженнымъ положеніемъ въ мірѣ, перенесеніемъ обидъ и поруганій, безпопечительностью о тѣлѣ, пренебреженіемъ навѣтами лукавыхъ демоновъ, чтобы, слѣдуя за Нимъ распинать плоть свою и умирать для Него и чтобы, побѣдивъ этою борьбою страсти, придти въ состояніе обновленія и назвать себя братомъ Іисуса" [CXXXII]. Желая во всемъ подражать Христу, св. юродивые, живя въ мірѣ, оставляли міръ, чтобы „идти спасительной стезею" [CXXXIII], такъ что „ни смущеніе мірское, ни власти держаніе, ни слава временная" не могли отвратить ихъ отъ желанія слѣдовать за Христомъ [CXXXIV]. Они, „послѣдуя глаголомъ божественнымъ и симъ выну поучаяся, исполнялись водъ благодатныхъ и были чужды всякаго плотскаго желанія" [CXXXV]. Они являлись точными совершителями заповѣдей божественныхъ [CXXXVI], ничего не любили на землѣ „паче Зиждителя" [CXXXVII], и, слѣдуя Ему, отвергались себя самихъ [CXXXVIII]. Но чтобы раздѣльнѣе представить себѣ – въ чемъ выразилось подражаніе св. юродивыхъ Христу, частнѣе разсмотримъ, – какъ происходитъ оно по ученію св. Писанія? Священное Писаніе учитъ, что Іисусъ Христосъ, являясь Творцемъ новой жизни, Основою и Источникомъ блага въ человѣкѣ, существуетъ не внѣ его, а въ немъ, что чрезъ Него человѣкъ получаетъ возможность, силу и стремленіе къ нравственной жизни; слѣдовательно, чрезъ Него происходитъ зарожденіе и развитіе нравственной жизни человѣка. Такое развитіе духовной жизни, очевидно, должно быть отображеніемъ или отпечатлѣніемъ образа Творца нравственной жизни. Другими словами: вслѣдствіе свободнаго стремленія человѣка къ внутреннему воспріятію въ себя Христа и даруемыхъ Имъ для нравственной жизни силъ, его внутренняя нравственная физіономія сама собою образуется подобно образу жизни Іисуса Христа [CXXXIX]. Но слѣдованіе за Христомъ опредѣляется не внѣшнею только стороною, по которой Іисусъ Христосъ является не болѣе какъ только образцомъ жизни, но состоитъ во внутреннемъ общеніи жизни человѣка съ совершеннѣйшею жизнью Богочеловѣка, во внутреннемъ воздѣйствіи жизни Христа на жизнь человѣка, свободно стремящагося къ усвоенію этого воздѣйствія.

Въ Священномъ Писаніи мы не найдемъ такихъ мѣстъ, на основаніи которыхъ мы должны были бы признать Іисуса Христа только образцомъ, а свое отношеніе къ Нему опредѣлять только наружнымъ подражаніемъ Его жизни. Правда, есть мѣста, гдѣ дѣятельности Іисуса Христа усвояется, повидимому, значеніе простого образца, примѣра [CXL], но всѣ они указываютъ на внутреннюю необходимость для человѣка осуществлять въ своей жизни Христа, а съ другой стороны на характеръ и степень высоты какъ отдѣльныхъ добродѣтелей въ человѣкѣ, такъ и всей его нравственной жизни. Гдѣ же существуетъ внутреннее общеніе нравственной жизни человѣка съ жизнію Богочеловѣка, тамъ необходимо будетъ и внѣшнее послѣдованіе Ему: послѣднее есть необходимое слѣдствіе перваго [CXLI]. Въ этомъ отношеніи послѣдователь Христа не есть простой только подражатель Его образа жизни, но, такъ сказать, центръ тяжести своей жизни онъ имѣетъ въ Господѣ; Христосъ для него есть жизнь [CXLII], такъ какъ онъ можетъ сказать, что не онъ живетъ, но живетъ въ немъ Христосъ [CXLIII]. Вотъ объясненіе подражательности св. юродивыхъ въ своей жизни образу жизни Христа. И нельзя, поэтому, думать вмѣстѣ съ профессоромъ Петровымъ, что у нихъ было преднамѣренное желаніе подражать и слѣдовать священному Писанію, что они старались исполнять законъ Божій съ буквальною точностью, осуществить его на дѣлѣ, реализировать его. Въ числѣ примѣровъ реализаціи новозавѣтнаго текста профессоръ Петровъ указываетъ на св. юродиваго Серапіона, который Христову заповѣдь, – „продаждь имѣніе твое и даждь нищимъ", старался осуществить въ своей жизни, ради нищелюбія продавъ даже евангеліе, съ которымъ никогда не разлучался. А своимъ постояннымъ странничествомъ, какъ и всѣ юродивые, онъ училъ другихъ слѣдующему правилу: „не имамы здѣ пребывающаго града, но грядущаго взыскуемъ" [CXLIV]. По примѣру Спасителя, пришедшаго призвать не праведниковъ, а грѣшныхъ къ покаянію, св. юродивые Виссаріонъ, Серапіонъ, Симеонъ спасали блудницъ [CXLV]. „Буквально понимая, пишетъ профессоръ Петровъ, слова священнаго Писанія и прилагая ихъ къ жизни, св. подвижники тѣмъ самымъ ставили себя въ тѣ или подобныя имъ обстоятельства, при которыхъ совершались евангельскія событія. А одинаковыя обстоятельства и поступки имѣли и одинаковыя послѣдствія. Вслѣдствіе этого нравственные подвиги ихъ сопровождались чудесными проявленіями благодати Божіей въ духѣ евангельскихъ сказаній. „Такъ, св. юродивые: Андрей и Прокопій Устюжскій восходятъ на небо" [CXLVI].

Но, смотря съ этой точки зрѣнія на овеществленіе св. юродивыми, тѣхъ или другихъ мѣстъ священнаго Писанія въ ихъ жизни, профессоръ Петровъ, однако, долженъ былъ въ заключеніе разсужденія о реализаціи св. подвижниками священнаго текста, признать подвиги ихъ въ одномъ извѣстномъ направленіи не односторонними и исключающими себя взаимно, но находящимися въ гармоніи съ другими подвигами и считать монашескую жизнь древнихъ отцовъ школою высшаго совершенства, гдѣ путемъ упражненія въ разныхъ добродѣтеляхъ и особенно тѣхъ, которые соотвѣтствовали душевнымъ силамъ и внутреннему расположенію подвижниковъ, достигалось нравственное усовершенствованіе.

Конечно, говоритъ онъ, нельзя оспаривать того, что ни одинъ человѣкъ не имѣетъ гармоническаго развитія своихъ душевныхъ силъ и внутреннихъ помысловъ. Чтобы по возможности достигать этого равновѣсія, для этого надобно то ослабить одни расположенія, то усилить другія. При такомъ соотвѣтствіи подвиги св. отцевъ теряютъ свой кажущійся односторонній характеръ и не только гармонируютъ съ общей системой нравоученія, но и необходимо предполагаютъ ее. Какъ скоро извѣстными особенными подвигами возстановлены душевная гармонія и равновѣсіе нравственныхъ силъ, тогда уже человѣкъ можетъ стоять въ центрѣ всей системы нравоученія и исполнять всѣ заповѣди Господни [CXLVII].

Пользуясь послѣдними словами профессора Петрова, заключимъ, что вся жизнь св. юродивыхъ была жизнью въ любви ко Христу – идеалу нравственнаго совершенства, жизнью, которая не знаетъ никакой другой цѣли, какъ только Его, никакого другого совершенства, какъ быть съ Нимъ, творить Его волю, Св. юродивые явились истинными выразителями Его ученія, точными исполнителями Его жизни. Во всей жизни Іисуса Христа рельефно обнаруживаются слѣдующія черты высшая нестяжательность, смиреніе, терпѣніе, безграничная самоотверженная любовь, самопожертвованіе, кротость, чистота сердца и воли всецѣло принадлежали Іисусу Христу; безусловное подчиненіе Его волѣ Бога Отца составляетъ высокое нравственное значеніе; жизнь Его была рядомъ человѣческихъ опредѣленій воли и поступковъ; припомнимъ Его сорокодневное пребываніе въ пустынѣ послѣ крещенія, – всѣ эти 40 дней прошли для Спасителя въ сильной внутренней борьбѣ между долгомъ, волею Отца, съ одной стороны и слабостію природы человѣческой, съ другой. Жизнь Свою Онъ проводилъ въ обществѣ мытарей и грѣшниковъ и пр. и пр. Вотъ жизнь то Христа св. юродивые и воплотили въ себѣ, и, помня Его слова: „Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам" [CXLVIII], и наставленія св. апостола Павла: „бывайте подражатели Богу и ходите въ любви, якоже и Христосъ" [CXLIX], они со всѣмъ усиліемъ воли подражали Ему, подобно св. апостоламъ [CL], и на дѣлѣ осуществили слова апостола – Христова подражателя: „ Мы безумны Христа ради" [CLI]. Принимая на себя этотъ трудный подвигъ, св. юродивые исходили изъ мысли св. апостола Павла: „стойте въ вѣрѣ, мужайтеся, зане супостатъ вашъ діаволъ, яко левъ рыкая ходитъ искій кого поглотити… и облецытеся во вся оружія Божія, да возможете вся стрѣлы лукаваго разженныя угасити” [CLII]. Стремленіе къ царствію небесному путемъ борьбы съ діаволомъ и со всѣми соблазнами, въ мірѣ отъ него происходящими, – вотъ главная причина „юродства". Это подтверждается случаемъ изъ жизни св. юродиваго Андрея. Однажды онъ видѣлъ во снѣ такое видѣніе между дьяволами и ангелами происходили состязанія, супостаты съ гордостью вызывали ангеловъ выслать противъ нихъ борца для того, чтобы сразиться съ ихъ борцомъ. Изъ среды ангеловъ отдѣлился прекрасный юноша съ тремя вѣнцами, изъ которыхъ одинъ былъ чистаго золота и украшенъ дорогими камнями, другой – жемчужный, а третій – массивнѣе тѣхъ, отъ всякаго цвѣта червлена и бѣла, и отъ вѣтвій Божія рая исплетенъ, и неувядаемый никогдаже". Очень желая пріобрѣсти одинъ изъ дорогихъ вѣнковъ, св. Андрей обратился къ ангелу съ вопросомъ: за сколько и какъ онъ можетъ купить вѣнецъ. Ангелъ отвѣтилъ ему, что и за всѣ богатства міра невозможно пріобрѣсти вѣнца, и только за борьбу съ супостатомъ можно получить всѣ три вѣнца. Св. Андрей выступилъ на борьбу съ супостатомъ и послѣ долгой и упорной борьбы, наконецъ, побѣдилъ его. Прекрасный юноша, вручая св. Андрею три вѣнца, сказалъ ему: „Ступай с миром! с сего времени ты будешь нашим другом и братом. Иди же на подвиг добродетели: будь нагим и юродивым ради Меня, и ты явишься в день Моего царствия причастником многих благ… С того времени он сделался Христа ради юродивым." [CLIII].

Вотъ первый Моментъ вступленія св. юродивыхъ на трудный подвигъ. Въ самомъ дѣлѣ, подвигъ нравственнаго совершенства, по ученію св. отцевъ, начинается борьбою съ лукавымъ искусителемъ, по примѣру Христа Спасителя, и каждый подвижникъ подвергается коварнымъ искушеніямъ исконнаго человѣкоубійцы, цѣль которыхъ всегда одна и та же при всемъ разнообразіи искушеній – удалить человѣка отъ служенія Богу и воспламенить въ немъ грѣховныя похоти [CLIV]. Поэтому то, нравственная дѣятельность христіанина естественно и принимаетъ характеръ борьбы или брани [CLV]. Общія вліянія злого искусителя подобны заразительнымъ міазмамъ, носящимся въ воздухѣ. Основаніе и начало этой борьбы лежитъ въ падшемъ естествѣ человѣка и открывается внутри его борьбою плоти съ духомъ, сѣмени прирожденнаго всѣмъ грѣха съ сѣменемъ новой благодатной жизни, или ветхаго человѣка съ новымъ [CLVI]. А потому и первымъ орудіемъ діавола въ этой брани съ человѣкомъ служитъ тотъ же живущій въ человѣческомъ естествѣ грѣхъ; это та, прирожденная человѣку склонность къ злу, которая обнаруживается съ первымъ развитіемъ естественныхъ силъ человѣка, возгорается пламенемъ похотей въ юности, отвердѣваетъ въ видѣ постоянныхъ страстей въ лѣтахъ мужества и сопровождаетъ его до гроба. Эти возрасты прирожденнаго зла человѣческаго можно назвать періодами внутренней брани истиннаго сына церкви съ грѣхомъ, какъ исчадіемъ діавола. Поддерживается и усиливается эта борьба со стороны діавола кромѣ непосредственныхъ дѣйствій его самаго на расположенія и желанія человѣка, тѣмъ же міромъ съ полчищемъ его соблазновъ, питающихъ и укрѣпляющихъ естественную склонность человѣка къ злу. Св. апостолъ Іоаннъ Богословъ сводитъ ихъ къ тремъ общимъ видамъ: „все, еже въ мірѣ, говоритъ онъ, похоть плотская, и похоть очесъ, и гордость житейская" [CLVII], т. е. предметы мыслей, желаній и дѣйствій, самыя дѣйствія, склонности, обычаи, привычки и пр., словомъ – вся жизнь и дѣятельность всѣхъ, живущихъ не по духу евангельскаго ученія, проистекаетъ главнымъ образомъ изъ трехъ нечистыхъ побужденій: сластолюбія, любостяжательности и честолюбія. Этотъ то духъ языческаго міра діаволъ и поддерживаетъ въ мірѣ христіанскомъ, и этому-то духу св. юродивые и объявляли ожесточенную и упорную борьбу. Св. Симеонъ идетъ изъ пустыни „ругаться" этому духу. Св. Аврамій Смоленскій въ юродство преложися, ругаяся міру и прелестемъ его [CLVIII]. Св. Исидора Твердислова побуждаетъ стремленіе къ истинной христіанской вѣрѣ, „пріять юродственное еже Христа ради буйственное житіе" [CLIX]. Св. Іоаннъ Устюжскій такъ опредѣляетъ своей матери, причины „юродства": „да избавлюся отъ грѣховъ" [CLX]. Далѣе, „юродство" объявляло войну честолюбію. Св. Исидора, „Иногда Исидора притворялась как бы бесноватой, дабы утаить пред окружавшими её сестрами свои добродетели " [CLXI]; описатель житія ея въ заключеніе прибавляетъ: „Такова была жизнь утаенной от всех угодницы Божией, которая служила Господу тайно от всех под покровом своего юродства" [CLXII]. Св. Николай Кочановъ издѣтства нача велію вѣру къ Богу держати, и явися на немъ Божія благодать: исхождаше бо изо устъ его молитва къ Богу, яко кадило благовонно, и любяше чистоту, и постъ, и колѣнное преклоненіе. Въ таковой добродѣтели ему пребывающу, начаша его вельможи и людіе блажити и славити. Сей же, не хотя славы отъ человѣкъ и желая наслѣдникъ быти царствія небеснаго, нача юродствовати Господа ради [CLXIII]. Когда братія и игуменъ Клопскаго монастыря начали „велика имѣть преподобнаго Михаила, онъ, хотя утаитися отъ братіи, юрода себе во всемъ творяше" [CLXIV]. Значитъ, въ данныхъ случаяхъ мотивомъ „юродства" служило смиреніе. Стремленіе къ богомыслію, къ сосредоточенію себя въ цѣляхъ нелюбостяжанія тоже побуждало нѣкоторыхъ юродствовать; такъ св. Прокопій, принявъ православіе, „не токмо міра съ похотьми его, но и самаго себе презрѣвъ: прія бо юродственное житіе, и творяшеся яко безуменъ и несмысленъ предъ человѣки, разумъ свой весь углубленъ въ Бозѣ имѣя [CLXV]. Затѣмъ, самоотверженное служеніе спасенію ближнихъ было одною изъ главныхъ причинъ юродствованія: „Юродствуя, преподобный Симеон не себя одного, но и других спасал: многих грешников приводил к покаянию, наставляя словами и делом" [CLXVI]. Предъ принятіемъ на себя, „юродства" св. Симеонъ такъ опредѣляетъ причины измѣненія жизни другу своему – пустыннику Іоанну: „нѣсть уже намъ, брате, нужды въ пустыни сей пребывати, но пойдемъ послужити спасенію иныхъ: здѣ бо точію себѣ пользуемъ, а мзды отъ пользованія иныхъ не имамы. Не апостолъ ли глаголетъ: „Никто не ищи своего, но каждый [пользы] другого… так, как и я угождаю всем во всем, ища не своей пользы, но [пользы] многих, чтобы они спаслись… Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых" [CLXVII]. Такимъ образомъ, св. Симеонъ вышелъ на подвигъ „юродства" съ цѣлію спасать другихъ. Кіево-Печерскій Патерикъ весьма характерно отмѣчаетъ причину „юродства" преподобнаго Исакія, „прельщеннаго отъ бѣса во образѣ Іисусъ Христовѣ, послѣди же каявшагося юродствомъ Христа ради" [CLXVIII]; значитъ, юродство преподобнаго Исакія было покаяніемъ, заглажденіемъ содѣяннаго грѣха, подавленіемъ прелести (гордости) смиреніемъ. Такимъ образомъ, „юродство", на основаніи сказаннаго, есть одно изъ средствъ для борьбы человѣка съ міромъ и его прелестями.

Но, является вопросъ, почему нѣкоторые подвижники избирали этотъ именно видъ подвижничества? что собственно наталкивало ихъ на оригинальный образъ жизни? Объяснить это можно очень просто. Человѣкъ въ настоящей своей жизни приготовляется къ жизни вѣчной. Здѣсь, на землѣ онъ долженъ трудиться безпрестанно въ добродѣланіи. Вѣдь, допустить состояніе недѣятельное, а только праздно-созерцательное, значитъ допустить, что въ будущей жизни душа человѣка измѣнится въ своей природѣ, а это невозможно: душа безсмертна, а жизнь ея въ дѣятельности собственно и состоитъ. Слѣдовательно, въ будущей жизни люди будутъ находится въ дѣятельномъ состояніи, и къ этой-то вѣчной дѣятельности и должны они приготовляться въ настоящей жизни путемъ внутренняго надзора надъ собой, чтобы, восходя отъ силы въ силу [CLXIX] и преобразуясь отъ славы въ славу [CLXX], достигнуть уподобленія самому Іисусу Христу, возстановить въ себѣ всецѣло образъ Божій и войти въ тѣснѣйшее единеніе съ Тріипостастнымъ Богомъ въ жизни вѣчной. Эта высочайшая, блаженнѣйшая и вожделеннѣйшая цѣль христіанской жизни, – предѣлъ всѣхъ желаній и стремленій св. юродивыхъ, – заставляющая ихъ во имя ея забывать все земное, внѣшнее. Эта цѣль. т. е. уподобленіе Христу, указывается и въ священномъ Писаніи: „образъ дахъ вамъ, да якоже Азъ сотворихъ, и вы творите" [CLXXI], говоритъ Спаситель; „Христосъ пострада по насъ намъ оставль образъ, да послѣдуемъ стопамъ Его [CLXXII], пишетъ св. апостолъ Петръ; св. Іоаннъ Богословъ свидѣтельствуетъ: „кто соблюдает слово Его, в том истинно любовь Божия совершилась: из сего узнаем, что мы в Нем. Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал" [CLXXIII], св. апостолъ Павелъ учитъ: „Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе" [CLXXIV], „дондеже достигнемъ вси… въ мужа совершенна въ мѣру возраста исполненія Христова" [CLXXV]. Далѣе, возстановленіе образа Божія указываетъ также Самъ Іисусъ Христосъ: „будите совершени, якоже и Отецъ вашъ небесный совершенъ есть" [CLXXVI]; Іоаннъ Богословъ говоритъ: „А что мы познали Его, узнаем из того, что соблюдаем Его заповеди" [CLXXVII]; св. апостолъ Павелъ пишетъ: „бывайте подражатели Богу, якоже чада возлюбленная" [CLXXVIII], подобаетъ „облещися вамъ въ новаго человѣка, созданнаго по Богу въ правдѣ и преподобіи истины" [CLXXIX].

Наконецъ, блаженное единеніе съ Тріипостастнымъ Богомъ указываетъ также Самъ Іисусъ Христосъ, когда говоритъ: „аще кто любитъ Мя, слово Мое соблюдетъ: и Отецъ Мой возлюбитъ его, и къ нему пріидемъ, и обитель у него сотворимъ" [CLXXX] и молится Отцу Своему: „да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино" [CLXXXI]. Поэтому то, истинно христіанская жизнь называется царствіемъ небеснымъ, царствіемъ Божіимъ внутри человѣка [CLXXXII], а св. апостолъ Павелъ называетъ христіанъ храмами Духа Святаго, церквами Бога живаго [CLXXXIII].

Этого-то несказаннаго блага и стремились св. юродивые достигнуть здѣсь на землѣ, чтобы совершенно получить его въ жизни будущей на всю вѣчность. Они знали это ученіе, потому что упражнялись въ чтеніи божественныхъ книгъ. Св. Андрей былъ обученъ книгамъ и читалъ божественное Писаніе, Святый Ѳеодоръ Новгородскій воспитанъ былъ въ „добромъ наказаніи и изученъ божественному писанію и усердно прилежаше чтенію божественныхъ книгъ и житій святыхъ" [CLXXXIV]. Они знали путь къ царствію небесному, указанный въ священномъ Писаніи и потому будучи „распаляеми желаніемъ къ Богу, оставляли все мірское, спутника обрѣтши Христа" [CLXXXV]. Въ канонѣ св. Прокопію еще яснѣе выражается стремленіе юродивыхъ: „обратитися никакоже истощаемыми возжелѣвъ, богатство и славу временную и пищу мимотекущую, и мірское достояніе они отринули" [CLXXXVI]. „Мироуханная любя ученія, и во чтеніи св. Писаній упражняяся, Прокопіе, сластей уклонился еси смрадныхъ и безчестныхъ" [CLXXXVII], „единообразный смыслъ богоносный видѣвъ, божественными повѣстьми и божественною одеждою одѣялся еси". Св. юродивые слѣдовали „глаголамъ божественнымъ и выну сими поучалися", возвышались въ добродѣтеляхъ „божественными повелѣніи выну" [CLXXXVIII] и „св. Духа дарованіе вниде въ помышленіе ихъ и они были всегда свободны о Господѣ" [CLXXXIX]. Отъ земныхъ на небесная помысливъ и дѣломъ совершивъ, красная міра сего во уметы вмѣнилъ еси Христа ради, Василіе, юродъ бывъ на земли" [CXC]; „онъ весь бывъ домъ Божій и жилище св. Духа, церковь своего тѣла непорочну соблюлъ еси, и пришедъ вселися въ него Отецъ и Сынъ и Св. Духъ [CXCI]. Приготовленіе святыхъ юродивыхъ къ вѣчности состояло, какъ видно изъ богослужебныхъ книгъ, въ томъ, что они всѣ силы и способности своей души на землѣ развивали, образовывали и направляли сообразно съ будущею жизнью, помня при этомъ, что ничто скверное и лукавое въ царство Божіе допущено быть не можетъ, потому что добро и зло несовмѣстимы: отсюда, слыша ученіе Спасителя о спасеніи души, они заботились о томъ, какъ бы угодить Богу (канонъ святому Василію, 2 августа), и поэтому, свѣтъ Христовъ наполнялъ ихъ сердце и они, совлекшись ветхаго человѣка, являлись новыми, горя духомъ по Христовѣ заповѣди [CXCII]. Такимъ образомъ, они вели жизнь сообразно съ спасительнымъ Христовымъ ученіемъ, которое есть единственно вѣрное и надежное руководство къ жизни вѣчной, которое служило для нихъ единственно вѣрною и надежною педагогикою, если можно такъ выразиться, для земной жизни; значитъ, слово Божіе – эта высшая педагогика – побуждало св. юродивыхъ вести ради спасенія странный, повидимому, образъ жизни. Святый Василій Великій, выясняя идеалъ аскетической жизни, указываетъ олицетвореніе этого идеала въ земной жизни Іисуса Христа; онъ говоритъ, что „всякое дѣйствіе и всякое слово Спасителя нашего Іисуса Христа есть правило и благочестія и добродѣтели. Для того и воплотился Онъ, какъ бы на иконѣ изображая и благочестіе и добродѣтель, чтобы каждый и каждая, взирая на него, по возможности, соревновали Первообразному. Ибо для того носитъ наше тѣло, чтобы и мы, сколько возможно, подражали Его житію. Подвижники суть точные подражатели Спасителя и Его житію во плоти. Ибо какъ Спаситель, составивъ ликъ апостоловъ, даже и себя содѣлалъ общимъ для апостоловъ, такъ и сіи, повинующіеся своему Вождю, прекрасно соблюдающіе правило жизни, въ точности подражаютъ житію Господа и апостоловъ" [CXCIII]. Вотъ отвѣтъ на поставленные выше вопросы.

Далѣе, послѣдующіе юродивые слѣдовали по пути нравственнаго восхожденія, руководясь примѣрами первыхъ святыхъ юродивыхъ. Такъ св. Андрей ведетъ жизнь „во всемъ подобяся Симеону" [CXCIV], св. Ѳеодоръ началъ „юродство", поревновавъ Христа ради юродивымъ Андрею, Симеону, Богу угодившимъ во „юродствѣ", а особливо блаженному Христа ради юродивому Николаю Кочанову, въ то же время въ Великомъ Новгородѣ юродствовавшему [CXCV]. Святый Іоаннъ Устюжскій подражаетъ святому юродивому Прокопію, а образцомъ для послѣдняго служитъ святый Андрей [CXCVI]. Кромѣ того они избирали этотъ подвигъ не безъ совѣта опытныхъ въ духовной жизни людей. Такъ, святый Андрей Тотемскій принимаетъ на себя иго „юродства" для Христа по совѣту одного подвижника Стефана [CXCVII]. Подвижникъ Домникъ, ученикъ Оригена, даетъ подвижническія наставленія юродивому Серапіону [CXCVIII]. Святый юродивый Виссаріонъ предъ вступленіемъ на подвигъ „юродства" беретъ наставленія у Исидора Пелусіота (436) и часто потомъ бесѣдуетъ о духовной жизни съ преподобнымъ Герасимомъ (475), Іорданскимъ пустынникомъ [CXCIX]. Преподобный Мартиніанъ, зная настроеніе святаго Галактіона и тайные его подвиги, благословляетъ ему юродствовать [CC]. Святый Василій подражаетъ святому Андрею и Симеону: „уподобился еси, премудре Василіе, поетъ святая церковь, всѣми нравы и обычаемъ Симеону юродивому Христа ради, и Андрею цареградскому, и великому отцу Макарію, и Онуфрію, и Павлу Ѳивейскому, и Максиму (юродивому) чудному и Прокопію великому [CCI]. Аскетическіе подвиги св. Михаила Клопскаго напоминали собою труды святаго Макарія Египетскаго и Пахомія Великаго, какъ поется въ 4-й пѣсни канона: „Макарія Великаго, паче естества ангельское житіе на земли леганію, и прочимъ добродѣтелемъ, отче Михаиле, поревновалъ еси" и „житію Пахомія великаго подражавъ" [CCII].