Страдание есть выражение уничиженности: кто страдает, тот опытно узнает немощь своей природы, получает истинное понятие о своем ничтожестве, а вместе о могуществе и благости Божией. В той степени, в какой важно смирение, и злострадания имеют объективное значение. Собственно в нравственном отношении злострадания не могут быть названы полезными для человека. Болезни и бедность не всегда способствуют крепости воли и ее свободе от оков тела. «Удивления достойны, — пишет Климент Александрийский, — стоики с своим учением, что телесные недуги нисколько не влияют на душу, и болезни не располагают ее к порокам, а здоровье к добродетели... Если человек не выработал в себе душевной твердости, которая могла бы его поддерживать; если он еще не воспитал в себе того великодушия, которое ставит себя выше несчастия, — то, не в силах будучи сопротивляться приражению несчастия, он дезертирует из-под знамен». «От нищеты телесной (разумеется, недобровольной) иногда, — по словам митр. Моск. Филарета, — не менее бедствует душа, как и тело». Вместе с этим падает обычное понимание педагогического значения страданий. Ценный плод злостраданий, остающийся и за вычетом вреда от них для естественного совершенствования, — в том, что они разрушают самодовольство. «Человек, — по словам св. Иринея Лионского, — предан своей немощи, чтобы он, превознесшись, не уклонился от истины. Сила совершается в немощи, делая лучшим того, кто чрез свою немощь познает силу Божию. Ибо каким образом человек узнал бы, что он слаб и по природе смертен, Бог же бессмертен и могуществен, если бы опытом не познал то и другое? Познать свою немощь посредством терпения не есть зло; напротив, хорошо не заблуждаться относительно своей немощи. Испытание того и другого дает ему истинное познание о Боге и человеке и умножает его любовь к Богу. А где умножается любовь, там большая слава совершается силою Божиею для любящих Его».

Но подобно тому, как природная ограниченность допускает степени в достижении смысла жизни в зависимости от отношения человека к своему природному ничтожеству, так и терпение скорбей, придавая смысл жизни всякого греховного человека, имеет те же степени, также в зависимости от отношения человека к своим зло-страданиям. С этой точки зрения прежде всего нужно установить различие между бессознательным уничижением и сознательным терпением скорбей. В той именно мере, в какой значение в достижении религиозных целей человеческой жизни принадлежит сознанию или настроению человека, важно, чтобы человек сознавал свое уничижение: «Это еще не добродетель, — пишет св. Ефрем Сириянин, — быть обесчещенным и не чувствовать сего; напротив того, вот добродетель — сознавать сие и презирать ради благочестия». Но и сознание страданий должно быть определенного направления. С точки зрения религиозных целей жизни важно, чтобы человек терпел скорби, не думая, что они посылаются ему слепою судьбою, случаем, грозным божеством по ненависти к людям, но сознавая свою виновность, относя злострадания к правде Божией (в противоположность самооправданию), с богосыновним самосознанием (Евр. XII, 5—9). В связи с сознанием стоит свобода перенесения скорбей. Даже по отношению к тем страданиям, которые постигают человека независимо от его воли, возможно свободное отношение — свобода терпения. Первая ступень свободного терпения скорбей есть та, что мы постигающее нас от Бога наказание переносим с терпением, как заслуженное нами, как справедливое. Перенося с терпением наказание от Бога, мы восстановляем в себе правду Божию, побеждаем грех, побеждаем жизнью смерть. В этом случае наказание достигает полной цели. Терпением скорбей, как справедливо посылаемых Богом, — терпением их во имя Божие, человек отвергает грех и снова делает свою жизнь орудием Откровения божественной славы. Следующая, высшая, ступень терпения скорбей есть та, что человек по любви к Богу терпит зло-страдания несправедливые. Свобода терпения этих скорбей есть свобода доброго дела, доброй жизни. Нет несправедливых страданий, которые не были бы страданиями за доброе дело; само доброе дело необходимо сопряжено с страданиями. Такая связь между доброю жизнью и страданиями не есть только фактическая, но необходимая: только те из добродетелей и суть истинные добродетели, которые сопровождаются для добродетельного человека страданиями и, как следствие этого, несправедливое страдание составляет почетный долг для праведника, возводя его на высшую ступень религиозного делания. Эта связь установлена в божественном определении, которым наложены на человека страдания за грех.

Давая греховному человеку возможность жить, скорби вместе с тем придают злу объективную осязательность: страдание есть объективная сторона зла, — та сторона, с которой зло человеческого сердца обращено к другим людям, — скорби составляют форму, в которой зло одного человека действует на других людей, доступно или существует для них. Поэтому страдание есть неизбежное посредство, чрез которое мы можем вообще отвечать на зло нашего ближнего и, в частности, вести борьбу со злом. Доброе дело, чтобы служить не только личному совершенствованию человека, но и религиозно объективным целям земной жизни, именно прославлению этой жизни, должно достигнуть глубины страданий, облечься в одеяние скорби. Несправедливое страдание, или страдание человека «не за другое что, как за то, что он праведен», по выражению св. Иоанна Златоустого, имеет объективное значение в том, что оно служит прославлению греховной жизнил, побеждает зло.

Источник несправедливых страданий — злые люди. Каждое зло, совершаемое человеком тайно или явно, порождает страдание для ближнего. Зло то непосредственно причиняет ближнему страдания, напр, оскорбление чести, лишение имущества, то посредственно, в силу общественных связей одного лица с другими, справедливо уподобляемых органическим, как-то наследственность, влияние идей на расстоянии времени и пространства. Нет такого зла в нашем сердце, которое не приносило бы страдания ближнему. Эти страдания или вызывают проклятие или переносятся с любовью и терпением. В последнем случае благодушное терпение и смирение страдальца суть явление божественной жизни в сфере зла, победа над ним добра, победа жизни над смертью. Незаслуженное страдание, перенесенное с терпением и любовью, во имя Божие, заглаждает зло, которым оно произведено: в этом смысл несправедливых страданий. Такое значение страданий праведника с исключительною ясностью изображено у пр. Исаии (гл. LIII)4.

4 Желающему ограничить Ис. LIII применением лишь к лицу Господа Иисуса Христа следует иметь в виду Кол. I, 24.

III

Допуская злу существовать в форме злостраданий и желая, чтобы они были побеждены настроением благодушного терпения, Бог тем самым желает несправедливых страданий. По словам ап. Павла, «то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу. Ибо вы к тому призваны, потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его» (1 Петр. II, 19—21; также IV, 12—16).