12 февраля 1925 г.

В Крестовоздвиженской церкви за всенощной

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

"Боже, милостив буди мне грешному!"

"Буди милостив!"

Но надежда на милость Божию должна иметь своё оправдание. Оправдание в покаянии, подтверждённом переменою жизни. Какой же всеобщий грех требует нашего покаяния?

Обмирщение Церкви и жизни.

"Не можете служить Богу и маммоне", — сказал Господь."Они не от мира, как и Я не от мира", — сказал Он о Своих учениках."Не любите мира, ни того, что в мире".

"Весь мир лежит во зле", — говорит апостол Иоанн. Этот мир, который противолежит Церкви, яростно стремится к обмирщению её. Дабы оградить Церковь Христову от обмирщения, соборный разум её, водимый Духом Святым, создал свои церковные законы, свои каноны, устав, по которому должна течь церковная жизнь.

Соблюдали ли мы эти законы, как должно? Не нарушали ли мы их по незнанию и по небрежению?

Дабы оградить душу человеческую от обмирщения, Господь заповедал нам непрестанно молиться.

А мы? Мы считаем почти за подвиг, если мы раз в неделю посещаем храм. Дома большинство православных христиан лба не перекрестит. Нам некогда. На всё есть время — кроме молитвы. Мы забыли, что молитва должна быть главным делом жизни, — остальное приложится.

Дабы оградить всю жизнь от обмирщения, апостол Павел дал строжайшее правило:"Не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остаётся блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе"(1 Кор. 5, 11).

А мы так смешали нашу жизнь с мирскою жизнью, что если человек не скажет сам, что он верующий христианин, со стороны не узнаешь.

Мы ропщем, что дети отходят от Церкви. Но не сами ли мы тому виной? Разве не видят они, что родители их, придя из Церкви, живут как все неверующие люди?

А если Церковь не перерождает человека, разве не правы они, что значение её для этих людей ничем не отличается от театров, кинематографов, концертов, где праздно проводят время…

Боже, милостив буди нам грешным.

Но разве мы покаялись? Разве после всех испытаний мы вернулись к исполнению церковных правил? Разве они не нарушаются нами, как и прежде? Разве не идёт церковная жизнь по–прежнему, как будто бы ничего не случилось?

Так за что же Господь будет милостив к нам? Разве мы стали ревностней в молитве? Разве не оставляем мы для неё по–прежнему лишь то время, которое нам некуда девать? Разве стала молитва главным делом нашей жизни?

Так за что же Господь помилует нас? Разве мы отрешились от жизни мирской? Разве сами мы не те, кто, называясь"братом", называясь"христианином", на самом деле блудники, лихоимцы, пьяницы, хищники? Как же будем просить у Бога милости?