Но оно есть, оно не только было!

И вспоминается, как будто во сне, когда ты был тяжко болен и ночью, очнувшись, увидел перед собою глаза, наполненные слезами… Может быть, это только приснилось?..

Нет, это всё не только было, это всё есть.

Но во гробе‑то… во гробе лежит маленький, иссохший, совсем другой человек

А где же вся жизнь? Куда она ушла? Или, может быть, её не было совсем?

Но она была и она есть!..

И так бегут воспоминания за воспоминаниями. Встаёт образ живого человека и вся его жизнь, такая близкая, такая родная. И неужели всё это ушло, исчезло, уничтожено?

Всё это есть!

И слышу: в вагоне говорят двое, говорят не со мною, но говорят для попа. Приходится слушать.

— Вот ты украл. Это что же, Божья воля?

— Нет, это не Божья воля, разве Бог хочет, чтобы ты крал?

— Ну, а как же попы говорят, что ничего без воли Божией не делается? Значит, и ты украл по воле Божией. Значит, всё равно: и не веруешь — по воле Божией, и веруешь — по воле Божией! Вот они вам голову‑то и морочат!

И встаёт вопрос: неужели у них ни у кого никогда не умирали близкие люди? Неужели никогда они не стояли перед гробом и вот так не смотрели в лицо умершего человека?

Почему же такой нелепый вопрос может смущать и колебать веру, а такая страшная правда, как смерть, не утверждает её?

Наше несчастье в том, что мы разыскиваем, что могло бы поколебать в нас веру, что могло бы засорить неверием наши сердца.

И здесь услужливо помогает мир, всевозможными способами стараясь лишить нас этой правды, заронить в нас ненужные сомнения, поколебать и без того нетвёрдую нашу веру.

Мы должны жить, всё время устремляя внутренний взор на то главное, что должно нашу веру утверждать, и тогда то, что нам кажется колеблющим её, отойдёт в сторону. И если мы иной раз не сможем ответить нашим разумом даже на действительно трудные для разума вопросы, это не будет смущать нас. Много неразрешимых тайн, и их неразрешимость не должна колебать нашей веры.

И думаю я, стараясь не слушать этих ненужных разговоров:"Что было бы, если бы вдруг потерять веру?"Ведь это значило бы, что вся жизнь, которая прошла перед тобой, превратилась бы в ряд ни для чего не нужных сновидений.

Ведь это значило бы, что вся она, со всеми её заботами, со всеми слезами ночью над болящим сыном, со всеми треволнениями, скорбями и радостями, вся она была пустым, ненужным сном, вся она свелась бы только к этой сухонькой измученной старушке, которая лежит сейчас в гробу. Какой это был бы ужас, какая была бы неправда! И тогда ликующе в ответ на это в сердце звучит: это не так, вся эта жизнь здесь невидимо, в духе, и прошлое и будущее — всё утверждается в едином слове"вечность".

Вот в чём истина, вот в чём радостная, торжественная правда!

Аминь.