Жажда жизни у Толстого — это не то, что принято разуметь обычно под этим словом: желание испробовать все чувственные удовольствия. Правда, в молодости, до тридцати пяти лет, он вёл светскую жизнь: и кутил, и увлекался женщинами, — но даже и в этот тёмный период, о котором с чувством горького покаянного стыда вспоминал он всю жизнь, даже в этот период — подлинная жажда жизни не затихала в нём. По словам офицеров, служивших с ним в Севастополе, Толстой после кутежей делался мрачным и потом со слезами и безысходным горем каялся кому‑нибудь из друзей в своих грехах.

Но дело не в этом. Жажда жизни Толстого была совершенно другого порядка.

--------

Достоевский называл русский народ самым религиозным из всех народов.

Белинский — самым атеистическим.

Достоевский видел устремление русского народа"к небесному", его"искание Бога","града невидимого". Жажду покаяния, подвига…

Белинский видел земную красоту его, стремление к справедливости, трезвое, прямое отношение к жизни, в искусстве — его тяготение к реализму.

Оба они были правы, но оба видели лишь одну сторону.

По моему глубокому убеждению, в душе русского народа земной рационализм и религиозность заложены в равной мере, без противоречий и без внутренней вражды.

Сам народ ещё не сознал этого, но это с поразительной яркостью видно на нашей интеллигенции. В ней нарушено равновесие, и потому составные элементы"психики"резко бросаются в глаза: ведь вся история нашей интеллигенции есть борьба двух начал — религиозного и рационалистического. То, что в народе"гармонично", в интеллигенции стало противоборствующими стихиями. То, что в народе главный источник силы, в интеллигенции обусловило её трагедию.

Толстой всеобъемлющей личностью своей выражает полноту народной души.

Небесное отразилось в его религиозности.

Земное — в его стихийной любви к земле, к"чернозёму", к природе.

Первое выражается в его"религиозной системе".

Второе — в его художественном творчестве.

По своим религиозным идеям, Толстой — аскет:"Жизнь есть сон, смерть — пробуждение", — вот основная черта его религиозных настроений, поскольку они выразились в философских схемах. Мы — странники, пришельцы. Чем скорей жизнь кончится — тем лучше.

Но Толстой сердцем своим любил земную жизнь, не как сон.

Прочтите воспоминания о нём близких людей. О его любви к природе, о его умении"всегда радоваться"22. Он не мог жить без людей. В художественном творчестве он необычайно телесен. Плоть земли — вот что понимал он больше всего. Отсюда его совершенный реализм.

В личной жизни Толстого небесное и земное также находило своё полное выражение.

Утром он шёл один — молиться Богу. В лес, на то самое место в густой берёзовой роще, где теперь находится его могила.

Молитва для Толстого была актом напряжённейшего самоуглубления, отчёт перед своей совестью в пережитом. Он приходил домой и писал. Его творчество было продолжением его молитвы. То, что открывалось ему в часы уединённого самоуглубления в лесу, — дома за работой принимало форму логической мысли.