13. Наука ли богословие?

В середине девяностых я сдавал в Институте философии Российской академии наук кандидатский минимум по этой самой философии. По сравнению с советскими временами изменилось в стране к тому моменту буквально всё, но только не этот самый экзамен. Оно и понятно: его сдавали люди, учившиеся в ВУЗах еще при советской власти, а принимали те, кто при этой же власти сделал всю свою научную карьеру. Поэтому в стране победившего дикого капитализма для получения степени кандидата наук было необходимо вызубрить основные определения из кондового учебника диалектического материализма — так называлась единственная при Советах философия (пояснение для тех, кто не застал).

Экзаменаторы не зверствовали и ставили пятерки и четверки за хотя бы приблизительные ответы на вопросы из краткого списка — они же прекрасно понимали, что застряли в позавчерашнем дне. Но им тоже надо было как-то кормиться… Экзамен я сдал успешно, тем более, что как гуманитарий я читал и что-то сверх советских учебников, а это производило выгодное впечатление.

Совсем не та история приключилась с одним моим знакомым, который к тому моменту пребывал в сане игумена и читал книг по философии не меньше моего. На экзамен он явился в подряснике и с крестом, что уже напрягло экзаменаторов. Они задали ему вопрос: «В чем причина единства и многообразия мира?» По правилам игры, надо было ответить словами учебника: «В его материальности». Но отец игумен приосанился и прорек: «В воле Творца! А если бы я ответил иначе, меня надлежало бы извергнуть из священного сана». Он получил трояк, единственный из всех.

Теперь многое изменилось. Марксистские философы вышли на пенсию, государственное образование и наука подвергаются непрестанному реформированию (и никто, похоже, не рад результатам). А богословие теперь предлагается включить в перечень научных дисциплин, чтобы государство официально выдавало богословам дипломы кандидатов и докторов наук, как выдает их физикам или историкам. Одни недоумевают: зачем? Есть же и так всякие семинарии и академии, они вправе выдавать своим выпускникам какие угодно бумажки, причем тут государство? Другие даже опасаются: а не будут ли всех теперь загонять в православие, как прежде в коммунизм, не придется ли аспирантам отныне сдавать Закон Божий? Третьи, напротив, считают такое стремление к государственному признанию слишком мирским и суетным шагом со стороны церковных иерархов: дескать, молиться эти дипломы не помогут, так зачем они нужны…

На самом деле, перед нами сложный клубок проблем, всех не охватишь в одной статье, но можно попробовать хотя бы назвать основные, чтобы легче было разбираться.

Прежде всего, стоит признать, что сама эта номенклатура научных специальностей возникла не сразу в готовом виде, изменения в ней были, есть и будут. Так, совсем недавно была введена в нее новая дисциплина «культурология», хотя и о ней можно было бы спорить: разве это не смешение истории, филологии, философии и социологии? Но культурологам показалось осмысленным вывести свой предмет в особую рубрику, и никто особенно не возражал. И точно так же никто не возражает против присутствия богословских факультетов во многих университетах Запада, и против степеней по богословию, признаваемых государством.

Here, however, everything depends on the specific circumstances. In Germany, the theological faculty is a common phenomenon in a state university, but not so in France, where at one time the church was separated from the state, and, as the French joke, now the only sacred thing for the state is its secular character. At the same time, there is such a faculty in Strasbourg, France: the thing is that this city belonged to Germany for a long time, and when it passed to the French following the results of the First World War, they did not change the current state of affairs. And the secular nature of the state does not interfere with the existence of such a faculty... Or rather, two at once: Catholic and Protestant.

Our educational system is the direct heir of the atheistic Soviet Union. This means that we do not have theology in universities, but should it be returned? And, by the way, will there be, for example, two faculties at Moscow State University, and two scientific councils for dissertations: one for Orthodox, the other for Protestants? And in Kazan – for Muslims, in Elista – for Buddhists, and somewhere else for Catholics, Jews, and even pagans and Rastafarians... Or will everyone officially be only Orthodox, as they were atheists under the Soviets?

Theology cannot be neutral, independent of confessional affiliation, like physics or chemistry, this is understandable. Can it then be called science? But if we take the example of philosophy, as well as other humanities, any work in this field is inevitably based on certain ideological prerequisites. And yet, there are no "Platonic" or "Aristotelian" faculties, although each of them, of course, may have its own school that follows a certain line of thought. The main thing is that there are general rules for conducting scientific research and discussions. Apparently, theologians can do the same.

But what is theology in general? The Church calls only three saints theologians: John the Evangelist, Gregory of Nazianzus, and Symeon the New Theologian. This does not mean that all the other Fathers were alien to theology. For example, St. Basil the Great means for our theology no less than his friend St. Gregory. But by giving the saint such a name, tradition emphasizes the special nature of his ministry. Thus, all the evangelists spoke of Christ, but among the four, John really stands out, so to speak, for the "height of flight": the rest cite more facts, and John first of all expounds ideas. In the same way, Gregory differs from Basil, the most active bishop, in the more armchair nature of his ministry – he left beautiful sermons, letters and even poems.

Such theology, of course, cannot be learned at the university, you cannot defend a dissertation on it. So today we call theology rather "theological studies." Literary critics-Pushkinists do not write new poems and stories, like Pushkin, they study and systematize what has already been written, compile biographies of Pushkin, tell the public about him. The majority of modern theologians act in the same way, acting precisely in the scientific paradigm: whether a certain author wrote such and such words, in what sense they should be understood, how they relate to the words of other authors – all these are questions for the most ordinary humanitarian research. These works correspond to the criterion of falsifiability necessary in science: in principle, the untruth of the scientist's statements can be proved. For example, if I assert that there were four canonical Gospels from the beginning, this assertion may be refuted by the discovery of some ancient and authoritative Christian document (for example, the letter of St. Gregory, or the decrees of some council) in which the Gospel of Peter or "Thomas" would be equated with the texts known to us. To date, there is no such text.

But how can the key thesis of the Christian faith, that the Son of God died for our sins and rose again, be proven or disproved? Even if the crucifixion and unexpected return to life of Jesus of Nazareth are 100 percent proven, science will tell us nothing about whether He was the Son of God or what these events mean for our eternal life, if only because that eternity itself lies beyond the scope of scientific knowledge. As well as God: biology studies the living (bio-), geology studies the earthly (geo-), but theology, theology, does not study the divine itself (theo-), but rather people's ideas about Him.

Then how do they differ from religious studies or culturology? Obviously, the theologian does not simply state the fact: this treatise says this and that, but draws practical conclusions. It is written in this way, and this is the truth, which means that we should live in such and such a way. And such a theology, of course, will inevitably depend on the author's ideas about God, on his confessional affiliation. There is no need to establish two or three different faculties, because many facts and theories will be common to honest researchers of all faiths, but it must be imagined that such a science will never be completely objective and "confessionally sterile." True, approximately the same can be said about philosophy, which no one is going to cross out from the list of scientific disciplines yet.