Подросток былых времен
И тут мы оба замолчали.
Наконец я прошептал:
— Что сказала бы мама, если бы нас увидела?
— Тебе не холодно?
— Нет, с тобой тепло, как в гнездышке. Мари тихо проговорила:
— «Первое ты с любимых уст слетело...»
Я поправил:
«Первое да...»
Прошло еще какое-то время, она отбросила мои волосы со лба и прижалась к нему губами; теперь пришла моя очередь напомнить ей стихи Верлена: «... порою вас целует в лоб, как малое дитя».
Мы сидели не шевелясь. Вдруг она выпрямилась и обхватила мою голову руками:
— Оставь ее! Да, свою мать, покинь ее, отдай ей все и живи один.
Я печально ответил:
— Никто не может сделать так, чтобы все это перестало быть моим.
— Ты — собственность своей собственности. Ты будешь мужем Вошки!
Я прижался к ней. После долгого молчания я сказал:
— Как мне бросить маму? Всю жизнь она была со мной. Пойми, моя драма не в том, что она захватила принадлежавшие мне земли, а в том, что она предпочла их мне.
— В том, что она изменяет тебе с ними!
— Это так, и, может быть, с твоей помощью я в конце концов сбегу от нее.
— Чем я могу тебе помочь, бедный мой малыш? Я могу открыть тебе глаза, то есть сделать еще более несчастным, но не могу вдохнуть в тебя волю, которой у тебя нет...
Я возразил, что благодаря ей уже переменился, я не мог бы и вообразить себя таким несколько недель назад; теперь я понимаю, что вырваться от матери было бы счастьем, но не вижу, каким образом смогу обойтись без нее: ведь я совершенно не способен управлять имением. Разумеется, я дорожу им — я не стыжусь этого — больше всего на свете. Мальтаверн — моя единственная любовь. Но зато земли Нума Сериса для меня ничто. А Вошка внушает мне ужас. Всю жизнь я только и слышу похвальбы матери, что она всегда добивается своего. Если ей приглянулся участок леса, она способна ждать годы, но рано или поздно приберет его к рукам. О продаже каждого клочка земли нотариус заранее предупреждает ее или Нума Сериса. Они ведут игру вдвоем, по очереди уступая друг другу. Я был главным козырем в их завершающей комбинации, а после смерти Лорана моя мать стремится к ней с такой нескрываемой и бурной страстью, что, по-видимому, у меня нет никакой возможности вырваться из этого плена.
Мари спросила, сколько лет Вошке, и успокоилась, узнав, что ей всего двенадцать.