Горел желтый свет, он лежал на кровати, и над ним наклонился солдат и тряс его за плечо.

– Нельзя кричать, – сказал солдат испуганно, – карцер за это. – И вдруг спросил совершенно по-человечески: – Что? Сердце?

У солдата было лицо хорошего деревенского парня, с каким-то белесоватым налетом, пушком молодости, ореховые круглые глаза.

– Да нет, так что-то… – бормотнул Зыбин, не сразу приходя в себя. Перед ним все еще плескалось море, блестело солнце, и Буддо, рослый, бодрый, молодцеватый, стоял рядом. Он оглянулся – Буддо рядом не было. Самоучитель английского лежал на пустой кровати.

– Может, доктора? – спросил солдат.

Зыбин покачал головой.

– Ну спите, – приказал солдат уже опять строго и вышел. Зыбин вытянулся и закрыл глаза.

Все это уже было, было, было! И море, и директор, и то, что они шли по влажным галькам за крабами, а волны накатывались и отбегали у самых их ног. С крабом была особая история. Особая и чем-то не очень простая. Это он понял тогда же. Краба этого – совсем такого, как он описывал директору, огромного, черного, всего в шипах, известняковых наростах в синей прозелени – заказала ему привезти одна его сокурсница. Но с сокурсницей тоже была история и тоже особая. Он влюбился в нее еще на третьем курсе, и она знала, но относилась к этому как-то непонятно. Во всяком случае, он не мог понять как. Так вот она и заказала привезти ей краба.

– Только ты хорошенько поищи, – попросила она, – мне надо самого большого. Такого, чтоб поставить на письменный стол. Это будет о тебе память на всю жизнь. Хорошо? Привезешь?

– Хорошо, – ответил он, – привезу.

– Но только не с базара, – остерегла она. – Там продают вареных, красных, как пивные раки. Такого мне не надо. Сам поймай.

– Да ладно, ладно, – ответил он, улыбаясь. – Подумаешь, великое дело. Поймаю! О чем разговор? Привезу.

Но оказалось именно великое дело. Сколько он ни совался на базар, кроме этих отвратительных, похожих на женские баретки или коробочки из ракушек, никаких иных крабов он не видел, и где их ловят, узнать было невозможно. «Да там! Да там, на косе! Этого вот под высоким берегом! Этого у маяка! В море с лодки!» Вот и все, что ему удалось узнать у продавца.

Так он ходил, ходил, искал, искал, и прошло уже десять дней, а так он ничего не нашел. Тогда он вдруг решил: ну их к черту всех! Поймаю сам.

И, решив это, он явился в музей и сказал директору:

– Ну, я пошел ловить крабов. Вот! – В руках у него был дротик, на боку ботанизирка.

– Хм, краба ловить! – усмехнулся директор. – Это нелегко ведь! А что ж, рыночные вам, значит, не подходят? Не натуральные? А ну, постойте-ка.

Он пошел в запасник, чем-то там погрохотал, погремел и осторожно вынес кусок картона, а на нем что-то несуразное, колючее, торчащее в разные стороны, черно-серое от пыли.

– Вот клешни одной нет, – сказал он с сожалением, – и все время рядом лежала, а сейчас куда-то задевалась.