Это ее «да». Вот оно! Встретились! И еще одно «да» получил он от нее. Такое же радостное и искреннее, как и всегда. И столь же, как и всегда, ничего не значащее и ровно ничего не стоящее.

– Здравствуйте, Лина, – сказал он. – Это я, Георгий. Вы давно приехали?

Как только он назвал себя, она с какой-то даже обидой вскрикнула: «Ну наконец-то!…» И… Впрочем, после конца разговора он так и не мог вспомнить его начало. Помнил только, что все сразу пошло так, как будто тут не пролегали, годы, встречи, разрывы, разлуки. Полностью память к нему возвратилась только начиная с ее вопросов.

– Ну когда же вы все-таки приедете? Я очень хочу вас видеть!

– Да, господи, да когда угодно, – ответил он. – Ну, хоть сейчас! – И верно, он готов был, как мальчишка, сейчас же сбежать на шоссе и вскочить в любую машину.

Она засмеялась.

– А я ведь боялась, что вы изменились. Да нет, сегодня нельзя. У вас же там наши? Вы сейчас один?

– Один, – ответил он. – А что?

– Ну а с костями что? Порядок? Все благополучно?

– Очень, – ответил он, хотя ровно ничего не сообразил – какие кости, какой порядок? – Очень, очень все благополучно, – сказал он.

– И Володя не подкачал? Ну, передайте ему мой привет. Так нам и не удалось сделать вам сюрприз. Слушайте, хранитель (вас ведь тут хранителем прозвали. Я так смеялась). После двух я всегда свободна. Так, скажем, завтра, а?

– Отлично, – ответил он решительно. – Где?

И тут она заговорила как-то по-иному, по-старому, вот как тогда на море. Его даже в жар бросило от ее голоса.

– Да где хотите, дорогой, где вы хотите. Может, в музей к вам зайти?

– Да, – сказал он с разбегу. – Зайдите в музей. – Потом опомнился. – Постойте, – сказал он, – не надо в музей. Вот вы знаете главный вход в парк, где фонтан? Так вот у фонтана. Хорошо? – И сейчас же подумал, что нет, не хорошо, слишком уж там людно. Но она уже ответила:

– Всегда обожала сцену у фонтана. «Перед гордою полячкой унижаться?» Блеск, как говорит Володя. Только вы уж очень не опаздывайте, а то, знаете, стоять на виду у всех… – Тут ей что-то крикнули со стороны. – Видите, тут мне подсказали: молодой, красивой, одинокой. Хорошо, договорились, у фонтана. А теперь попросите к телефону моего профессора. Только скорее – нужен телефон. Здесь все интересуются его покупкой.

Чтоб как следует спрыснуть покупку, они облюбовали отличное место. Поставили стол над самым откосом. Тут к шоссе сбегал влажный песчаный косогор – не желтый, а ржаво-оранжевый, и весь до самой вершины он зарос дудками, колючим барбарисом с круглыми багровыми листьями и эдакими небольшими ладными лопушками, ровными и аккуратными, как китайские зонтики. А за шоссе начинались болота осоки, чистая и частая россыпь незабудок, бурная речка Алмаатинка, а в ней, среди пены и брызг, грохота и блеска, лоснился на солнце похожий на купающегося бегемота огромный черный валун. В общем, отличное место!

Тень и солнце, прохлада и свежесть.

И подходя, еще издали Зыбин услышал голос директора. Директор громыхал. Значит, кого-то громил. «Кого же это он?» – подумал Зыбин.

Он подошел, и за яблонями его никто не заметил. Все сидели и слушали. Только дед спал, независимо откинувшись головой на ствол яблони, и чуть всхрапывал. Перед Кларой на скатерти лежало несколько папиросных коробок. «Да ведь она же не курит», – смутно подумал Зыбин. Клара молчала и играла вилкой. Рядом с Кларой сидела Даша, племянница бригадира Потапова, веснушчатая, нежно-розовая девушка. Она в этом году перешла на четвертый курс театральной студии, и Потапов никак не мог простить ей этого. Все не отрываясь смотрели на директора.