– Я говорил уж об этом Владимиру Михайловичу, – наклонил голову Суровцев.

– Ну и что? – Смотряев посмотрел на Корнилова. – Что вы на это ответили, Владимир Михайлович? Факты-то, факты-то где?

Корнилов открыл портфель и вынул тетрадку.

– Здесь я набросал все очень начерно, – сказал он, – все равно ведь переписывать. У вас для этого есть определенные формы.

– Нам важны не формы, а содержание, – сурово отрезал Смотряев и строго посмотрел на Корнилова. – Что у вас там есть? Показывайте.

«Считаю своим долгом поставить вас в известность о том, что 25 сентября сего года я согласно вашему поручению посетил Андрея Эрнестовича Куторгу. Куторга живет у своей дочери Марии Андреевны Шахворостовой, работающей агрономом колхоза „Горный гигант“, в избе, расположенной на территории бригады колхоза. В означенный день 25 сентября Куторга, зайдя ко мне, сказал, что ввиду того, что дочь его уехала в Сочи встречать мужа, он остался полным хозяином и поэтому желает пригласить меня к себе. Памятуя о поручении, данном вами, я поспешил согласиться. Мы отправились. В избе, предоставленной колхозом агроному Шахворостовой, три комнаты, Куторга занимает одну из них и прилегающую к ней зимнюю террасу. Пока он накрывал стол, я знакомился с обстановкой квартиры. Мое внимание привлек книжный шкаф. В нем помимо беллетристики находилось собрание сочинений Ленина, „Капитал“ Маркса и „Вопросы ленинизма“ товарища Сталина. Тут же были книги по медицине. Они, как объяснил мне тов. Куторга, составляют его личную собственность и доставлены им с Севера, где он одно время работал фельдшером в рыболовецкой артели. Об этом периоде своей жизни Куторга рассказывал охотно. Он вспомнил также, что ему приходилось работать с крупными специалистами и учеными».

– А фамилий ведь не спросили? – с упреком покачал головой Смотряев. – Что ж вы так? Материалы должны быть абсолютно точными и такими, чтоб их можно было в любую минуту проверить по документам.

«После этого Куторга рассказал мне про своего отца, которого он назвал „старым семидесятником“, рассказывал, что он ездил к Чернышевскому за правдой. После этого Куторга поднял тост за Советскую власть и лично за товарища Сталина. Он назвал товарища Сталина „великим кормчим, ведущим нас от победы к победе, к конечному торжеству коммунизма“. Согласно заданию, полученному от вас, я выразил сомнение и предложил ему некоторые вопросы, на которые он ответил горячо и искренне, а меня назвал маловером, недостойным той великой эпохи, в которую мы живем».

– И даже так? – остро взглянул на Корнилова Смотряев. – Ну и поп!

«После этого разговор перекинулся на ученые работы Куторги, и все остальное время мы проговорили о Христе. Как я мог уяснить себе, Куторга понимает его историю совершенно реалистически и отвергает всякую мистику. Я ни разу не услышал, чтоб он назвал Христа Богом или богочеловеком. В этот раз я просидел у Куторги около шести часов, после чего он с фонарем проводил меня до дому. За верность всего изложенного ручаюсь. В.Корнилов».

– А почему «В.Корнилов»? Разве у вас нет псевдонима? – удивился Смотряев.

– Какого псевдонима? – Корнилов удивленно повернулся к Суровцеву, но тот только поморщился и отмахнулся.

– Ну ладно! – Смотряев поднял папку со стола и встал. – Хорошо! Этого, пожалуй, достаточно! Пройдемте к полковнику.