– Имею это в виду, – кивнул замнаркома, – ну ничего, Шнейдер все сделает. Он у нас волшебник. Так! А это, если не ошибаюсь, и есть наша новая сотрудница… племянница нашего уважаемого…

– И моя тоже, – без улыбки, так же серьезно заметил Штерн, – моя точно такая же, как и его.

– Ну, очень рад, – зам вышел из-за стола и почтительно отрекомендовался и пожал ей руку.

– Очень рад, – повторил он, – скажу по совести, у нас работать можно. Люди мы простые, коллектив у нас крепкий, дружный, много молодежи, спортсменов, альпинистов, есть школа западных танцев. А вы, кажется, – он поглядел на Штерна, – на артистку учились?

– Кончила, – ответил за нее Штерн.

– Слушайте, так вы для нас, так сказать, клад! Находка! – даже как будто слегка удивился замнаркома. – Моя жена третий год в драмколлективе занимается. Вы знаете? Мы получили вторую премию на республиканском смотре.

– Только вторую! Значит, в Москву опять не поедете, – засмеялся Штерн.

В дверь робко постучали.

– Попробуйте, – сказал замнаркома.

Вошла с черным ящичком в руках молоденькая красивая женщина, почти девушка, в белом халате, похожая на левитановскую осеннюю березку. Молодой человек встал и быстро подошел к ней.

– Спасибо, – сказал он, беря ящик, – я скоро приду, Шура. Ты кончила? Иди прямо домой.

Березка украдкой кивнула на его портфель. Он кивнул ей ответно. Она улыбнулась и вышла.

– Так что это такое? – спросил Штерн, кивая на ящик.

– Прибор, купленный за валюту, – ответил молодой человек. – Определяет кровяное давление.

– Зачем?

– Чтоб я заранее знал, будет у вас инфаркт или нет.

– Будет! У меня уж обязательно будет, – вздохнул серьезно Штерн. – Еще год-два такой работы…

– А у меня есть к вам один разговор, Роман Львович, – сказал тихо молодой человек. – Дело в том, что моя жена врач-гематолог… И вот у нее есть предложение… – Он подошел к портфелю.

– Нет, брать я ничего не буду, – строго обрезал его Штерн, – мне сейчас просто даже запрещено что-нибудь брать. Я завтра уезжаю в Москву.

Но молодой человек словно и не слышал. Он подошел к столику, открыл портфель, достал из него толстую переплетенную рукопись и вынул из нее лежащий сверху красиво отпечатанный отдельный лист с десятью или пятнадцатью строками.

– Вы только взгляните, – сказал он с мягкой настойчивостью.