Штерн недовольно взял лист в руки, прочел что-то, затем поглядел на молодого человека, усмехнулся и подал лист Тамаре.

– Откройте мой портфель, суньте туда, – сказал он и снова, но как-то уж по-иному, поглядел на молодого человека.

– Хорошо. Я возьму. А вы, видать…

В дверь постучали снова.

Ввели старика.

Был он высок и очень худ, но наркоматовский портной Шнейдер и в самом деле оказался магом и волшебником: костюм сидел отменно, и галстук был подобран к нему тоже отменный – пестрый, цветастый, – такие тогда любили. Да и воротничок, лиловатый от свежести, и манжеты с малахитовыми запонками – все было одно к одному. Замнаркома подошел и протянул старику руку – Штерн держался в стороне.

– Садитесь, пожалуйста, Георгий Матвеевич, – сказал замнаркома серьезно и радушно, – рад вас приветствовать. Мы всегда радуемся, когда человека освобождают, а тут…

– Благодарю, – ответил старик, опускаясь в кресло, и слегка наклонил голову.

Она – Тамара Георгиевна Долидзе, следователь первого секретно-политического отдела (идеологическая диверсия) – смотрела на старика во все глаза. Ведь это, наверно, были первые его шаги без конвоя за много лет. И вот он вошел, сел и сидит, положив руки на поручни кресла. Он очень костляв. У него широкая кость. На висках темные впадины, и лицо тоже темное. Через некоторое время она заметила, что к тому же он сутул, а когда он снова поднялся, поняла, что он походит на черного худого одногорбого верблюда – такого она раз видела из окна вагона, проезжая по Голодной степи.

– Вы как себя чувствуете? – спросил замнаркома. – Ну и прекрасно! Костюм на вас сидит как влитой. Тут, Георгий Матвеевич, надо будет провести кое-какие формальности. Ну, паспорт вам, во-первых, выдать. Вы же в Москву едете. Вот сидят хозяева этого дела – наш доктор и наша заведующая учетно-статистического отдела, товарищ Якушева, я же тут, откровенно говоря, лицо совершенно постороннее, даже случайное. Вот Роман Львович…

Но Штерн уже подходил кошачьим шагом, мягкий, добродушный, округлый, прозрачный весь до самого донышка.

– Вы проверьте все данные, Георгий Матвеевич, – сказал он серьезно и благожелательно. – Правда, все взято из вашего формуляра, так что ошибки как будто не должно быть, но все-таки…

Но старик только листнул паспорт, сунул его в карман и расписался на каком-то бланке.

– Благодарю, – сказал он. – Все правильно. Благодарю.

Штерн посмотрел на врача и как-то по-особому улыбнулся.

– Теперь, доктор, дело за вами, – сказал он. – В состоянии Георгий Матвеевич следовать в Москву на самолете…

Молодой человек подошел к старику, установил около него на столе свой прибор, открыл его и сказал:

– Я попрошу вас расстегнуть манжеты.

Потом он щупал пульс, слушал сердце и легкие. Обследование продолжалось минут пять, затем молодой человек сказал «спасибо», отошел к другому столу и сел писать.

– Ну как? – спросил Штерн, подходя и пристально вглядываясь в его лицо. – Мы сможем завтра лететь?