Ни один католик не скажет, что в жизни его Церкви нет болячек. Так откуда же иллюзия того, что при нашем единении произойдет обмен лишь добрым? А может мы "болячками" обменяемся? Знаете, что больше всего нравится российскому обывателю в католичестве? То, что у католиков на службе можно сидеть. А что нравится западному обывателю в Православии? То, что у нас можно второй раз жениться, ведь Католичество не признает второй брак, а Православие признает. И тысячи европейцев переходят из Католичества в Православие отнюдь не потому, что они познакомились с богословием св. Григория Паламы, а ради оправдания своего второго брака.

Есть и одна общая болезнь у православных и католиков. Это – секуляризация, чрезмерная уступчивость идеологическим модам "века сего". Именно потому, что в нас самих есть эта немощь – мы должны быть особенно внимательны к тому, чтобы она не разрасталась далее. А католичество традиционно политизированно и обмирщено в гораздо большей степени… И, значит, наше уподобление католичеству, наше соединение с ним подстегнет аналогичный процесс и у нас. Чтобы этого не было – лучше все-таки быть на расстоянии.

– По-Вашему, Папа приедет прежде в Беларусь или Россию?

– Это непредсказуемо. Если Папа не найдет в себе сил для того нравственного поступка, который мы от него ожидаем, то его визит будет лишь показателем степени несвободы Православной Церкви в том или ином государстве. Ведь именно государство принуждает Православную церковь согласиться на визит Папы. Так это было, например, в Болгарии, где правительство шантажировало Православную церковь отказом признать ее юридическим лицом, чтобы принудить ее согласиться на визит. Если не будет давления, то позиция Белорусской православной церкви будет совпадать с позицией Московского патриархата.

– В одном российском журнале я читал нарекания на "польско-белорусский национализм" католических священников в России. Какие претензии имеют православные к российским католикам?

– Я бывал во многих регионах, задавал этот вопрос, и в ответ всегда подчеркивалась национальная принадлежность священников. Там где епископ немец, проблем нет. Когда же священник или епископ поляк, конфликты разгораются чаще. В политике Иоанна-Павла 2 порой чувствовалось желание взять реванш за поражение Речи Посполитой в XVII веке. Именно польские католические священники в России пробуют вывести католичество за рамки национальных общин и обратиться к русским детям.

Странно, что Римская церковь представлена в России почти исключительно польскими священниками и монахинями. Русского интеллигента скорее очаровал бы католик-француз или итальянец. В конце концов и культура там поразительно глубокая, и традиция философско-богословской мысли, да и просто эти страны вызывают давние и искренние симпатии у русского человека… Но – Польша?! Она-то какой вклад внесла в мировую религиозно-философскую мысль? И что же доброго приняла Россия из Польши? И есть ли какой народ в мире, который более ненавидел бы русских (отдельный вопрос – о вине самих русских в таком отношении к нам), чем этот, избранный Ватиканом в качестве посредника между ним и Москвой? Еще в прошлом веке В. Болотов писал о том, что польский крестьянин "без всяких сомнений приемлет слух, что папеж каждый день переписывается с Богом и получает ответы на польском языке: igitur a ojczyzne против moskalow. И большинство римокатолических епископов – чуть ли не родной брат тому темному поляку ” [98].

Слишком сложно складывалась история отношений Польши и России, слишком много было взаимной агрессии. И потому Польша – самый неудачный из возможных посредников в диалоге Западного мира и России.

В общем, у российских католиков было бы меньше проблем, если бы они следовали указу императора Петра 1: «1723 года, декабря 2 дня в Святейшем Правительствующем Синоде синодальный вице-президент Феодосий, архиепископ Новгородский, объявил словесно именной Его Императорского Величества указ, их преосвященству в летнем Его Величества доме июня 29 дня сего года сказанной, чтобы обретающиеся в Санкт-петербурге Римского исповедания жители для исправления церковных нужд пасторов требовали токмо из францужан, а не иной нации людей» [99].

– Они говорят, что проповедуют неверующим, а не православным…

– Критерии православности, как и критерии принадлежности к католичеству, могут быть весьма различными. В литургическом, мистическом плане для православной Церкви любой человек, крещеный в ней, ей сопричастен. Мы об этом человеке молимся, хотя он об этом может не знать и даже не просить. Особенно это заметно в подростках. Он может жить совершенно мимо-церковной жизнью. Но если в его город приезжает рок-группа «Алиса» и на концерте Константин Кинчев поет «Мы – православные!», то «генная» память пробуждается в этом подростке, и он отвечает – «Да!». Если же его религиозное подсознание будет разбужено проповедью протестанта или католика, то его самопознание в качестве православного станет гораздо более отдаленным и затрудненным.