Вот скажите – хорошо ж человека рогатиной куда-то загонять? Плохо, правда? А знаете, кто так делал? – Иисус Христос. Помните Его слова "Трудно тебе идти против рожна" (то есть против рогатины)? Помните, когда и кому они были сказаны? Все время Своей земной жизни Христос прятал Свое божество, творил чудеса только для верующих, а здесь – единственный раз Христос в Божественном виде явился неверующему человеку. И вот именно тот, кто был этим чудом загнан в христианскую веру, именно этот бывший Савл во всех своих посланиях пишет о свободе, которую даровал нам Христос…

А помните, кто предлагает Христу накормить толпу людей хлебом, превратив "камни сии" в хлеб? Сатана. Христос это делает? Да! Но не по наущению сатаны. Ведь накормил он пять тысяч? Накормил. Вот видите: одно и то же чудесное событие может вести ко злу или к добру, в зависимости от своего источника. Исцеление само по себе не столь важно, как важно, где и как оно обретено – у мощей Сергия Радонежского или на сеансе у Чумака.

Икономия – это временное приостановление действия некоего церковного правила по отношению к данному человеку. Не отмена закона, не амнистия, а именно приостановление. Это отказ от законного наказания, если духовник видит, что пользы от этого наказания человек не получит. «Предел икономии в том, чтобы и не нарушать совершенно какое-нибудь постановление, и не вдаваться в крайность, и не причинять вреда важнейшему в том случае, когда можно сделать малое послабление по времени и обстоятельствам… Кто приспосабливается к обстоятельствам века, тот не отступает от добра; ибо он скорее достигает желаемого, уступив немного, подобно управляющему кормилом, который немного отпускает руль в случае противного ветра. А поступающий иначе отступает от цели, совершая преступление вместо приспособления к обстоятельствам… Невозможно для врача тотчас избавить больного от болезни, но только – мало-помалу пользуясь как одобрениями и ласковыми словами, так и нежным обращением» [65].

Принцип православной икономии – это очень серьезное средство пастырской педагогики. У того, кто подбирает средства для достижения цели (нашего спасения), душа должна быть духовно чутка. И только это неформальное условие может удержать от извращения, то есть от мутации принципа «цель оправдывает средства» в принцип «наша цель – оправдать наши средства».

– Часто приходится слышать: «Православие – это такой консерватизм, вот если бы попроще, посовременнее». В догмах ли дело?

– Я очень рад, что православие консервативно, что у него твердые и неизменные догмы. Без этого жизнь вообще невозможна. Все мы живы, потому что у нас есть твердые и неизменные составы нашего естества – кости. Они держат наши мышцы, все наше тело. Без них мы были бы медузами. Так вот, я не хотел бы видеть свою церковь растекшейся медузой, без своего характера и своего взгляда на мир. Я очень рад, что православие хранит свои догмы, не приспосабливаясь под ныне модные сквозняки.

– Разве не возникает конфликта между обрядоверием бабушек и религиозной философией интеллигенции?

– Напротив, именно человек с развитым гуманитарным вкусом в состоянии понять символику обрядов. Он привык, что в культуре, истории не бывает бессмысленных мелочей, умеет ценить детали. Поэтому в храме такие люди оказываются в естественной для себя атмосфере, в которой все полно этого смысла. И что интересно: именно церковная молодежь настаивает сегодня на том, чтобы форма жизни церкви была максимально архаична и консервативна.

– Тем не менее, согласитесь, внутри самой церкви сосуществуют обрядоверие и философия, обновленчество и традиционализм, славянофильство и западничество…

– Сосуществуют, и все же я убежден, что будущее – за молодыми консерваторами. Молодежь ищет защиты против духа модернизма и реформаторства. Она бунтует против психологии потребительства, против идеалов, которые недостойны человека, против тотальной макдональдизации. Есть несколько видов бунта. Самый созидательный, по-моему, это бунт против современной пошлости во имя вечности и во имя Традиции.

Это прекрасно выражено в стихотворении Марины Цветаевой «Отцам»: