И будут есть тебя, травить и мучать

Сестрицы эти милые вдвоем.

Две – гордость с завистью – сестрицы злые,

Две эти мерзкие змеи

Стремятся мир заляпать грязью,

Все вывернуть изнанкой, все залгать,

Все белое представить черным.

Но ты не медли! Если в первый раз

Пришла и постучала в двери гордость,

Невинной гостею зашла в твой дом

И в уголке тихонько основалась -

Гони ее пинками и взашей,

Не подпускай ее к питью и пище,

Молись усердно Богу, чтоб она

Покинула твое жилище.

Молитвы меч ей крайне неприятен,

Особенно канон ей покаянный

Досаду причиняет: словно уголь,

Попавший между телом и одеждой,-

Корежит гордость, не дает покоя.

Пусть убежит, не крикнув «До свиданья»,-

И Бога много ты благодари,

Что избежал ты этого несчастья,

Что сброшен с сердца черный камень -

На время, до счастливого стиха.

Андрей Осмоловский (osmolovskii.chat.ru).

[XIX] «Он издевался над всем, что нам дорого и свято… Мне казалось, что я слышу бред сумасшедшего… Наконец, когда он взглянул на меня вопросительно, я сказала ему: “Мне нечего Вам ответить; скажу только одно, что, пока Вы говорили, я видела Вас во власти кого-то, кто и теперь еще стоит за Вашим стулом”. Он живо обернулся. “Кто это?” – почти вскрикнул он. “Сам Люцифер, воплощение гордости”» (цит. по: Грузенберг С. О. Психология творчества. Минск, 1923. С. 90).

[XX] Протоиерей Георгий Флоровский настаивал на том, что быть христианином – значит быть греком: «Я лично исполнен решимости защищать этот тезис, и притом на двух разных фронтах: как против запоздало возрождаемого ныне гебраизма, так и против любых попыток переформулировать догматы в категориях современных философий, из какой бы страны они ни исходили (Гегель, Хайдеггер, Кьеркегор, Бергсон, Тейяр де Шарден), или в категориях якобы особой славянской ментальности» (Георгий Флоровский: священнослужитель, богослов, философ. М., 1995. С. 156).

[XXI] «На днях я прочитал в прекрасном пуританского толка журнале: “Освободите христианство от окостеневшей догмы, и вы увидите, что оно – просто учение о Внутреннем Свете”. С таким же успехом можно освободить человека от костей» (Честертон Г. К. Ортодоксия // Честертон Г. К. Вечный человек. С. 412).

[XXII] «Конечно же, “Властелин колец” – религиозная, католическая книга. Я осознал это, только когда ее закончил, и пересмотрел впоследствии под новым углом зрения. Именно тогда я убрал из текста все упоминания о культах и религиозных ритуалах, ибо религиозный элемент растворен в самом повествовании и его символах» (Толкиен Дж. Письмо к Р. Муррэю, 2 декабря 1953 года // Толкиен Дж. Властелин колец. С. 1111). «Валары – не более чем сотворенные духи высшего ангельского порядка, как выразились бы мы, и при них стоят сослужащие им меньшие ангелы (майяры); таким образом, валары представляют собой серьезный авторитет, но им не воздается Божественных почестей (поэтому в созданном мною мире нет храмов, церквей и часовен – по крайней мере среди “добрых” народов). В Средиземье нет “религий” в культовом смысле этого слова. В случае опасности можно воззвать к валару, примерно как католик обратился бы к святому, хотя взывающий к валару, как и любой католик, знает, что власть валаров ограничена и производна от иной, высшей власти… Наделенные способностью “малого творения” (sub-creation), валары обитают на земле, с которой связаны узами любви, ибо участвовали в ее создании, но внести кардинальных изменений в судьбу Божиего творения они не в силах» (Толкиен Дж. Письмо к П. Хастингсу, сентябрь 1954 года // Толкиен Дж. Властелин колец. С. 1120-1121). Единственная молитва в этой эпопее – это обращение валаров (ангелов) к Единому за помощью при падении Нуминора в «Сильмариллионе».

[XXIII] «Современное информационное поле активно осваивается силами, враждебными Церкви, и если мы упустим время, то будем окончательно вытеснены из этого информационного пространства. Поэтому мы просто не имеем права не использовать для проповеди новейшие информационные технологии» (Патриарх Алексий. Войдите в радость Господа своего. Размышления о вере, человеке и современном мире. М., 2004. С. 66).

[XXIV] Знаю, что некоторых петербуржцев коробит такое именование их города. Но должен заметить, что это отнюдь не провинциальный или уголовный жаргон. Например, это слово употребляет профессор Московской Духовной Академии П. С. Казанский в своей переписке с А. Н. Бахметовой (Письмо от 29 ноября 1869 года // У Троицы в Академии. 1814-1914. М., 1914. С. 557). Встречается оно и у святителя Феофана Затворника (см.: Свт. Феофан Затворник. Собрание писем: В 8 вып. М., 1994. Вып. 7. С. 155, 158; Вып. 2. С. 143), у которого, кстати, есть и другой топоним, кажущийся очень новым: «Хохляндия» (см.: Свт. Феофан Затворник. Собрание писем. Из неопубликованного. С. 320).

[XXV] В отличие от русского перевода латинское слово compellere несет в себе оттенок понуждения. Греческий оригинал -????????, в котором нетрудно расслышать знакомый нам всем термин «ананкэ» (судьба, необходимость) – также несет в себе привкус активного воздействия. Тот же глагол стоит в греческом тексте Деян. 26, 11: И по всем синагогам я многократно мучил их и принуждал хулить Иисуса и в Деян. 28, 19: я принужден был потребовать суда у кесаря.

[XXVI] «Только лишь Господь приводит людей к Себе. Это Его дело и только Его! А никак не диакона. Диакон должен помогать иерею служить Богу. А проповедь – так это даже и не диаконское дело. Я, горемычный, только сейчас понимать начинаю, как меня Сам Господь к Себе пытался привести. Но первое слово о Боге, о святых Его, я услышал с амвона, от священника. До тех пор и другие слова слышал, поверь мне, но не доходили они до меня. Думаю, что в этом все дело. Не может человек прийти в Церковь иначе – не может» (Сергей Гришин // http://forum.svetilen.ru/viewtopic.php?t=234 amp;postdays=0 amp;postorder=asc amp;start=0).

[XXVII] «Христианство в России, как и повсюду в мире, перестает быть народной религией по преимуществу. Народ, простецы, в значительной массе своей уходит в полупросвещение, в материализм и социализм, переживает первое увлечение марксизмом, дарвинизмом и проч. Интеллигенция же, верхний культурный слой, возвращается к христианской вере… Старый бытовой, простонародный стиль Православия кончился, и его нельзя восстановить. К самому среднему христианину предъявляют несоизмеримо более высокие требования… И простая баба сейчас есть миф, она стала нигилисткой и атеисткой. Верующим же стал философ и человек культуры» (Н. А. Бердяев. Цит. по: Прот. Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 505).