— До какой степени можно увлекаться искусством, чтобы это увлечение не стало чрезмерным?

— Наверное, до тех пор, пока человек сам не становится персонажем. Смотри на чужую игру, но не играй сам.

— Красиво, но поконкретней.

— Не смогу. Пожалуй, это очень субъективно: человек должен сам почувствовать грань. Либо он её чувствует, либо нет.

— Как Вы оцениваете сегодняшние взаимоотношения интеллигенции и Церкви?

— На наших глазах проблема русской истории «Церковь и интеллигенция» оказалась исчерпанной. Этой проблемы уже нет. В одной Москве уже около ста священников, окончивших МГУ. Проблема становится более прозаичной: в самой интеллигенции возникает вопрос о взаимоотношениях ее церковной и нецерковной частей.

И тут кстати вспомнить, что в Византии «театром» называлось место дискуссий интеллектуалов. Спектакли, представляемые в таком театре — это были заранее подготовленные высокориторические речи или диспуты.[49] При этом, правда, докладчик играл самого себя, а не литературного персонажа, придуманного другим человеком. Так что в своей воцерковленной форме театр был местом работы мысли. В лучших своих произведениях он таковым остается и по сегодняшний день.

* * * * *

Примечания

Уже и не анекдот: «В штате Орегон телевизор 20-летнего студента Криса ван Росмана (Chris van Rossmann) не только принимал телесигнал, но и подавал межународный сигнал бедствия на частоте 121.5 МГц, сообщает Reuters. Хозяин годовалого аппарата с плоским экраном, напичканного электроникой, обнаружил это 2 октября, когда в его квартиру в небольшом университетском городке Корволлис, в 70 милях от Портленда, пожаловали представители служб спасения и полиция. Выяснилось, что сигнал был принят орбитальным спутником и перенаправлен в спасательный центр ВВС США на военную базу Ленгли (Langley) в Вирджинии. Представители властей ожидали найти лодку или небольшой самолет с неисправным передатчиком. „Они никогда не видели, чтобы сигнал бедствия, тем более настолько сильный, подавал бытовой аппарат, и были поражены.“ — сказал Росман. Хозяину уникального телевизора было рекомендовано избавиться от аппарата, дабы избежать выплаты штрафа в 10 тысяч долларов за „подачу ложного сигнала бедствия“. Представители компании — производителя связались с пострадавшим и предложили бесплатно заменить просивший о помощи телевизор на обычный» (Oregon TV emits distress signal, triggers search — Reuters, 18.10.2004 http://lenta.ru/oddly/2004/10/19/tv/

«Представь, что люди находятся как бы в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у их прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная, представь, невысокой стеной, вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол. За этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов. Когда же с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх — в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. Тут нужна привычка, раз ему предстоит увидеть все то, что там, наверху. Вспомнив свое прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей по заключению, разве не сочтет он блаженством перемену своего положения и разве не пожалеет он своих друзей? Обдумай еще и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком внезапном уходе от Солнца? А если ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут — а на это потребовалось бы немалое время, — разве не казался бы он смешон? О нем стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?» (Государство. 7, 514–517).