В отличие от новомучеников, прот. Георгий не видит греха в сотрудничестве с большевиками: «Русская Православная Церковь сделала все, чтобы уберечь своих чад от участия в политической и т. п. деятельности по разрушению СССР, и в этом плане действительно имело место сотрудничество священнослужителей с советскими контрразведчиками… Грех сотрудничества с советской властью и даже с КГБ отнюдь не всегда является тяжким и вносящим соблазн. Страшен не он, а тот иудин грех, который творите вы, господа зарубежники».[910] При случае мне было бы интересно послушать подробнее о новой концепции «нестрашного греха».

Коллаборационизм в глазах бывшего диссидента[911] оказывается даже подвигом: «Такому молодому умом и верой человеку нужно объяснять, что ему необходимо со смирением идти в плен, коим первоначально, может быть, покажется ему пребывание в нашей Церкви. Итак, в начале нашей духовной жизни не следует упорно стоять в мнимом умном Иерусалиме, но надобно сдать его Навуходоносору, т. е. диаволу, признав, что это его, лукавого, собственность – мечтание, навеянное им; а самому добровольно идти в плен. Добычей здесь будет наша душа, смирившаяся под игом царя Вавилонского и возжелавшая чрез сие покаяния»[912].

И так мне непонятен этот энтузиазм, с которым подыскиваются аргументы и библейские аналогии для сотрудничества с соввластью и осуждаются те, кто не пошел к ней на службу, что поневоле рождается предположение: батюшка, а Вы ли автор этих доводов? Или их Вам предложили чекисты в ту пору, когды Вы перековывались из диссидента в лояльного церковного служащего?

Прот. Георгий, считающий коллаборационизм добродетелью «православной души» удивляет тем, что, будучи столь лояльным по отношению к советской власти, отношения с нынешней властью он почему-то мыслит только в категориях сопротивления.

Вроде бы одесский богослов сам сформулировал «пороговое значение», за которым необходимо оказывать сопротивление светским властям: «Когда Вавилон посягает на нашу бессмертную душу, требуя от нас поклонения его идолам, что в наше время выражалось в требовании принятия коммунистической идеологии, тогда следует „спасая, спасать свою душу“».

Однако, едва речь заходит о принятии регистрационного номера в современной налоговой полиции, как о. Георгий говорит: Нельзя! Случится «умаление благодатной свободы от кодирования!»[914]

Но ведь сейчас-то от нас не требуют согласия ни с какой идеологией при выдаче налоговых номеров! Тогда зачем же призывы к гражданскому неповиновению? Если бы власти требовали от нас присяги на верность какой-нибудь философии или религии – тогда протест был бы естественен. Но с какой стати священникам и монахам вставать на стражу тайны наших доходов и кошельков? Святитель Тихон как раз призывал раскрыть перед комиссарами церковные сокровищницы, и лишь не впускать их в души. Сегодня власть на Украине душами не занимается, но ее интерес к доходам прихожан о. Георгий считает апокалиптическим…

О. Георгий, наверно, согласится с утверждением своих московских и греческих единомышленников: «Не три цифры 6 сами по себе оскверняют человека. Но за ними стоит система нового миропорядка, и человек оскверняется тем, что входит в эту систему, зная возможность ее использования антихристианскими силами с целью навязывания, в дальнейшем, единой всемирной политико-экономической, а затем и духовной диктатуры»[915]. Но почему же тогда он не считал оскверненными тех, кто принимал советские паспорта? Коммунистическая система тоже была антихристианской и тоже претендовала на «установление единой всемирной политико-экономической, а затем и духовной диктатуры».

Откуда такой двойной стандарт? Почему человек, считающий духовным подвигом сотрудничество с КГБ, начинает говорить с митинговыми интонациями, когда речь заходит о компьютерах и налогах? Странно это…

Итак, с полемику со мной вступил человек, чей внутренний мир оказывается довольно-таки иррационален, чьи симпатии и антипатии трудно объяснимы. Кроме того, это человек, давно и твердо убедивший сам себя, что любые политические события надо воспринимать через призму Апокалипсиса.

Значит, полемика изначально безнадежна. Я не вправе ждать от моего критика перемены его взглядов. Он уже поставил на мне свою апокалиптическую печать: «Богословие Кураева – апостасийно… Своей брошюркой он еще более приоткрыл свое лицо… Брошюрка Кураева – это провокация, это предательство православных христиан»[916].

Но мне интересно было бы узнать: есть ли у прот. Георгия апокалиптическое объяснение тем методам, которые он использовал в полемике. Неужели близость царства антихриста освобождает от требований элементарной корректности?

Как понять жесткое заверение о. Георгия – «Никто не утверждает, что пожизненный идентификационный код является печатью антихриста (подобные бессовестные „передергивания“ д. Кураев в своих сочинениях допускает часто)»?[917]

Точно ли – «никто»? Я же цитировал листовки, распространяемые по Украине: «Православные, не обманывайтесь и не успокаивайте себя, что это не те номер и карточка. Другой карточки с номером – не будет…». И даже ссылку дал – на «Русский вестник».[918] Вот еще одно заявление (уже не из листовки): «Добровольное принятие этих удостоверений человеком – почти то же самое, что принятие печати антихриста, то есть равносильно отречению от Христа».[919] Если даже сам о. Георгий не встречал ни подобных листовок, ни подобных проповедников, ни людей, уже убежденных в антихристовой сути налоговых номеров (хотя мне почему-то во время своих поездок по его родной Украине таких людей приходилось встречать ежедневно) – он не мог не заметить, что, говоря о тех страхах, которыми полна сегодня церковная Украина, я не голословен, ибо цитирую хотя бы только что упомянутую листовку. Значит, о. Георгий знал, что все же есть люди, которые видят в налоговом коде печать антихриста. И тем не менее написал – «никто»… Честный ли это способ разговора? И кто же из нас «передергивает»?[920]