Пала на земли и водыЯрости мрачная тень.Восстали на нас народы.Темен грядущий день.Но, извлекая из ноженМечи, – да страшатся враги! –К Тебе притекаем, Боже!Господи, помоги!Воинств Небесных Владыко!Суди не по нашим делам:Мы в неразумии диком,Творили неистово срам,Но каемся и умоляем:Рабов беззаконных прости!На милость Твою уповаем:Дай силы на смерть идти.А тот, из среды нашей воин,Что Истиной не просвещен,Тобою дарованной, молим:Да будет и он прощен.Веры его неправой,Господи, в грех не вмени,Но, если вернемся со славой,Вину его нам помяни.От поисков суетной чести,О, сущий на небеси,И от необузданной местиИ страсти иной упаси.И нас укрепи, недостойных,Дабы сраженный в борьбеБез судорог беспокойныхСумел отойти к Тебе.Владычица преблагая,Да не оставиши нас,Смиренно к тебе прибегаемВ страшный и смертный час.Прощается грешному многоМолитвой твоей пресвятой,Когда возвращается к БогуДуша из юдоли земной... Подходит воинство вражье... Близится смертный бой.Даруй победу нам, Блаже! –Отцы побеждали Тобой.Сиянием знамений чудныхНе Ты ли мир просветил?День наступает Судный.Услыши нас, Боже Сил.

Христианин в бою не остается один на один с противником. Есть еще и третья сила – Бог. Он не то что над полем битвы; Он – над ее временем. Он – в Вечности. И там, в Его просторах, бой, проигранный у деревни Крюково, может обернуться победой. Да и здесь, на земле, Его Промысл может послать нам помощь с такой стороны, от которой ее ну никак не ожидали.

В конце концов, так уже однажды было с христианами: «Знал бы Ирод, что чем он сильней, Тем верней, неизбежнее чудо»(И. Бродский).

Впрочем, рассуждениями на апокалиптическую тему я всего лишь пробую пояснить свою убежденность, что за теософией и оккультизмом (пусть даже в иных формах и с иными самоназваниями) – будущее. Другое дело, что я придерживаюсь той же позиции, что и профессор Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Михаил, который, в годы Первой мировой войны обращаясь к материалистам и атеистам в своей публичной лекции, говорил: «Вы победите, но после всех победителей победит Христос».

Или, как о том же сказал Анри де Любак: «Нам не было поручено сделать так, чтобы истина восторжествовала. Нам было поручено всего лишь свидетельствовать о ней»[127]. Кстати, греческое слово mЈrturoj (которое в русский язык вошло как – «мученик») буквально значит «свидетель», ибо именно так – «свидетелями» – называли в древней Церкви людей, принимавших смерть за свою веру.

Здесь – очень важная сторона христианского сопротивления антихристу. Здесь – ответ на вопрос о том, какими средствами мы можем противиться апокалиптическому «зверю».

13 глава Апокалипсиса говорит о двух «зверях»: один выходит из моря, другой из земли (см.: Откр.13, 1–18). Протоиерей Сергий Булгаков полагает, что первый выходит из Римской империи (Средиземноморье), а второй – из Азии. Совмещая эти два символа вместе, можно сказать, что антихрист обладает и западным, римским умением административного контроля и организации общества, и знанием восточного оккультизма[128]. Эта его мысль может найти свое подтверждение в тех пророчествах ламаизма, которые увязывают всемирное торжество ламаизма с появлением таши-ламы Панчен Римпоче («Великое Сокровище Мудрости»). Это «Сокровище» должно воплотиться «в стране иноземцев и, появившись как великий победитель, разрушит своей могущественной рукой все ошибки и все невежество веков»[129]. Так что не только Булгакову приходила мысль о том, что реставратор язычества в Европе должен черпать свое вдохновение из глубин Азии.

Блаватская даже конкретизирует (почти в стиле «Трех разговоров» В. Соловьева) последний акт мировой истории: «Тогда, возможно, наступит новое вторжение Атиллы с далекого Востока. Однажды миллионы людей из Китая и Монголии, язычников и мусульман, снабженные всеми наиболее смертоносными видами оружия, изобретенными цивилизацией, и усиленные Небожителями Востока, при помощи инфернального духа торговли и любви к прибыли на Западе, и, кроме того, хорошо обученные христианскими человекоубийцами, – ворвутся и захватят разлагающуюся Европу, подобно неудержимому потоку»[130].

Эти панмонголические «триллеры» были естественны в XIX веке, когда казалось, что язычество лишь извне, лишь силой оружия может покорить Запад. Сегодня очевидно, что для новой «паганизации» нет никакой нужды в вооруженном нашествии Востока.

Антихристу, родившемуся на Западе, Церковь не сможет помешать использовать западное, светское орудие господства. Даже католики уже не могут всерьез влиять на политический климат в западных странах. Протестанты слишком раздроблены. Православные уже много веков не имеют вкуса к большой политике.

Но Церковь может и должна сопротивляться оккультной власти антихриста. Именно потому, что слишком много было выше говорено о технологической, земной, рациональной основе власти антихриста, стоит подчеркнуть, что она будет опираться не только на эти человеческие и понятные рычаги. Сводить власть антихриста к компьютерным, рекламным и психоаналитическим технологиям – это значит заниматься профанацией. Той самой профанацией, которой занимались либерально-рационалистические критики Евангелия в прошлом веке. Они пробовали чудеса Христа объяснить с помощью земных причин, а сегодня порой даже православные пробуют объяснить чудеса антихриста с помощью причин столь же заземленных. Но он действительно будет «сводить огнь с неба». Чудеса могут быть черными. И не всякое антихристово чудо есть просто технологический фокус и подделка. Поэтому, с одной стороны, не надо испытывать мистический страх перед новыми технологиями (в т. ч. компьютерными) и, с другой стороны, поэтому же стоит особенно помнить о том таинственно-благодатном покрове, который Церковь расстилает над своими верными.

Мы можем и должны сопротивляться тем, кого Блаватская именует «Небожители Востока». «Наша брань не против крови и плоти, но против… мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф.6, 12).

Мне кажется, в этой мысли апостола важно отметить, что войну Церковь ведет не с «мироправителями века сего», но с «мироправителями тьмы века сего». При первом варианте Церковь превращалась бы в банальную диссидентствующую структуру. Во втором случае она противостоит не «веку сему» как таковому, но той духовной тьме, которую насаждают антихристианские «мироправители». И потому христиане победили Нерона не референдумами и не созданием «правозащитных» движений. Они не писали обличительные памфлеты о злоупотреблениях римской бюрократии и об ущемлении прав окраинных народов Империи, не пикетировали Римский сенат. Церковь победила молитвой и твердым, мученическим (а значит, благодатным) исповеданием формулы: «Нет Господа, кроме Христа».

Призывы к политическому сопротивлению и сегодня почти бесполезны. Политический опыт у врагов Церкви явно больше, чем у ее иерархов[131]. Кроме того, борясь со злом, очень легко им же и заразиться. Например, борясь с бытовым магизмом, очень легко противопоставить ему «православный магизм» (раз у меня соседка балуется «наведением порчи», буду поминать ее каждый день за упокой!). Да и просто внешний активизм сопротивления может привести к внутреннему ожесточению и даже гордыне («Я – борец за Истину!»). Этим, я полагаю, и мотивируются неожиданные и трезвые слова святителя Игнатия Брянчанинова: «Остерегись, желая спасти ближнего, чтоб он не увлек тебя в погибельную пропасть. Последнее случается ежечасно. Отступление попущено Богом: не покусись остановить его немощною рукою твоею»[132].