Бессознательным свидетельством духовной потребности, данью духу со стороны людей, даже теоретически отрицающих его и борющихся против духовного мировоззрения, является стремление придать тем жизненным целям, которые они ставят, значение высшего идеала, святыни, которой нужно поклоняться. Извращенное сознание, отвергнув Бога и вечные духовные начала, стремится придать временному и относительному значение высшего, абсолютного, требующего поклонения и почитания. Отвергнув Бога, они ставят на Его место различные «идолы» и «кумиры» (подобно древним язычникам): человечество как высшее существо (при одновременном отрицании высшего духовного начала в каждом отдельном человеке), у Э. Канта и Л. Фейербаха: государство, нацию, технику, определенный строй (неизбежно временный и относительный), наконец, культ «героев» и «вождей». «Идолы» и «кумиры» неизбежно развенчиваются самой жизнью и обнаруживают свою относительность, но самое стремление Создавать их свидетельствует о неистребимости духовной потребности даже у желающих отрицать ее. Отрицаемая сознательно, она проявляется бессознательно в извращенной форме.

Указанные проявления жизни духа свойственны, как указывалось, и людям, не сознающим их ясно, а иногда даже вопреки их сознанию. Более углубленные проявления духовной жизни обнаруживаются у людей, обладающих непосредственным духовным и религиозным, опытом. Одним из таких обнаружений силы духа является действие молитвы. Молитва есть непосредственное обращение мысли и чувства к Богу и на высших ступенях переживание живого общения с Ним. Люди, имеющие опыт молитвы, свидетельствуют о переживании ими особого состояния мира души, при котором утихают все страсти и противоречия, возникает состояние легкости, спокойствия и радости. Не только в святоотеческих писаниях, но и в светской художественной литературе мы встречаем описание этих переживаний.

Есть сила благодатная В созвучье слов живых, И дышит непонятная, Святая прелесть в них. С души как бремя скатится, Сомненье далеко — И верится, и плачется, И так легко, легко... (М. Лермонтов. Молитва).

Это состояние душевного мира объясняется тем, что при действительной и искренней молитве дух человека находится в согласии и общении со своим первоисточником, душа проникается им, и все существо человека испытывает состояние подъема. Такое состояние «мира» вообще характерно для человека, в котором господствует дух, и тело находится в гармонии с ним.

Высшие проявления духовной жизни обнаруживаются в особых духовных дарах, которые нелегко понять при недостаточном духовном опыте, но существование которых объективно засвидетельствовано в истории и не может отрицаться (как бы их не объясняли) без насилия над фактами и нарочитого игнорирования их. Дары эти проявлялись в высшем художественном вдохновении, при котором художник созерцает образы, воплощаемые им в его произведениях, и в озарениях мысли («творческая интуиция»), создающей творческие идеи в области познания (у великих ученых и философов), и в подвигах любви и самоотвержения, и в даре «прозорливости», основанном на проникновении в самые глубины чужой души человеческой, при котором видны ее сокрытые мысли и намерения, и в даре пророческом — даре вдохновенного предвидения духовных судеб, и в подвигах веры и благочестия. Жизнь и подвиги святых подвижников (явление которых никогда не прекращалось в течение всей истории христианства, хотя не всегда замечалось в мирских кругах общества) свидетельствуют об этих чрезвычайных действиях духа. В святоотеческих творениях мы находим указания на те состояния, которые испытываются на высших ступенях духовной жизни и которые лишь в слабой степени могут быть переданы в словах. Антоний Великий говорит о «стяжании» на этих ступенях «великого огненного духа». «Кто возделывает себя этим возделыванием (покаянными подвигами), тому дается Дух сей навсегда и навеки... Ибо Дух тот обитает в правых сердцах. И он, когда принят будет, откроет вам высшие тайны: отгонит от вас страх людей и зверей, — и будет у вас небесная радость день и ночь; и будете в этом теле как те, кои уже находятся в Царствии» (Небесном). [37]

Характерной чертой духовной жизни является ее вневременность, несвязанность ни пространством, ни временем.

Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит

(Ин. 3:8). Если бы жизнь человеческая ограничивалась только душевно-телесной природой — душевными переживаниями, связанными с преходящими впечатлениями внешнего мира, с повседневными заботами о материальных благах и условиях существования, то она не имела бы никакой цельности, вся растворилась бы в отдельных моментах времени и поглощалась бы ими. Наше «я», наша личность распалась бы в отдельных переживаниях и оставалась бы только простой формой без содержания. Только наличность высших духовных целей, выходящих за пределы отдельных моментов и обнимающих всю жизнь, может образовать действительное содержание личности. Только при этом условии жизнь освобождается от порабощающей зависимости человека от «вещей» и внешних условий и получает внутреннюю свободу. Свобода — характерная черта духовной жизни.

Где Дух Господень, там свобода

(2 Кор. 3:17).